Записки фельдшера
Шрифт:
Наконец мы буквально влетели во двор пятого корпуса «копейки», с визгом притормозив у дверей приемного отделения. Охранник, читавший газету за стеклянной дверью, с удивлением посмотрел на нас, недоумевая по поводу данной спешки. Я торопливо выбрался из салона, толкнул рукой дверь, кивком здороваясь, ухватил первую попавшуюся каталку и потащил ее к машине. У машины на земле в этот момент организовалась куча-мала, поскольку мой недруг в этот момент решил самостоятельно извлечь больную из машины и рухнул с ней прямо на землю, едва не раздавив ее своей тушей. Когда я подкатил каталку, мне в лицо хлестнул трехэтажный мат, уж неизвестно по какой причине адресованный
— Покатили.
Когда мы миновал двери, придерживаемые охранником, на нас наткнулась фельдшер приемного отделения:
— Что привезли?
— Что-что, больную привезли! — рявкнул толстяк. — Давай, зови, кого там надо!
— Молодой человек, — мгновенно рассвирепела фельдшер. — Вы не дома, хамить мне не надо!
— Да ты у меня, овца, щас сама дома окажешься!
— Ольга Игнатьевна, у нас сальпингоофорит под подозрением, гинеколога позовите, пожалуйста, — вмешался я, давая ей шанс уйти от чреватого последствиями разговора. Фельдшер повернулась и исчезла в дверях.
Мы покатили каталку по коридору отделения, к дверям смотровой. Коридор был очень узок, поскольку раньше это здание принадлежало санаторию, а уж потом перешло в статус больничного корпуса. Угол стены возле двери в смотровую был отбит до бетона стальными рамами каталок, поскольку теснота не позволяла нормально развернуться. Вот и сейчас, с разгона, наша каталка ощутимо грохнула по стене.
— Ты чё, тут в первый раз, что ли? — зло спросил здоровяк. — Или окосел?
Я в очередной раз не ответил. Мы затащили притихшую Лену в смотровую, я вышел в коридор, шлепнул лист сопроводительного на стену и принялся писать, задавая вопросы увязавшейся за нами девице. Написанное получалось очень корявым — писать было неудобно, а еще дрожали руки, — но мне уже было плевать. Я минуты лишней не хотел находиться в компании этих… ругаться не хотелось, слишком много ругательств прозвучало за последний час. Увидев идущую по коридору гинеколога, я молча вручил ей бумагу и направился прочь, к лифту.
Забираясь в кабину, я вспомнил, что в салоне бардак, неплохо бы все положить на место — и, неожиданно для самого себя, грубо выматерился. Чего не делал со школьных лет.
— Ты чего, Саш? — участливо спросил водитель. — Достали?
— Артемович, — сглотнув, ответил я. — Поехали, постоим минут десять… где-нибудь, а? Мне надо успокоиться.
Водитель понимающе кивнул, поворачивая ключ в замке зажигания.
— Поехали, постоим.
Первым делом после пересменки я направился к старшему врачу. Она выслушала меня, в упор глядя сквозь очки, нетерпеливо барабаня пальцами по закрытому стеклом столу, заваленному картами вызовов за сутки.
— Саша, от меня чего ты хочешь?
Я не знал, чего хотеть.
— Меня грязью облили, понимаете, Нина Алиевна? Ни за что. Я спрашиваю вас, что мне делать в данной ситуации.
— А что ты собираешься делать?
— Не знаю.
— Вот и я не знаю. Если бы тебя, не дай бог, конечно, избили — другой разговор, отвезли бы тебя в травмпункт, сняли бы побои, написали бы заявление. А так… Ты же цел? Цел.
— А оскорбление личности? — горько спросил я. — Или его уже отменили?
— Ты меня с адвокатом перепутал, — устало ответила старший врач. — Хочешь, подавай в суд, не знаю… Может, добьешься чего.
— Спасибо, — я вышел из кабинета старшего врача.
Обида за ночь никуда не делась — какое там, она просто клокотала у горла, сдавливая гортань спазмом. Вообще-то я человек мирный и безобидный, но всему же есть предел!
Я поднялся на третий этаж подстанции, где находился кабинет нашего юриста. Длинноносая девица, одетая в строгий костюм с вызывающим разрезом декольте, с неудовольствием оторвалась от приема свежесваренного кофе внутрь, и приняла меня довольно прохладно. Узнав, что я от нее хочу, она заледенела еще больше и противным официальным голосом сказала мне, что может сказать, к какому адвокату мне обращаться, на какие статьи опираться при написании искового заявления, на какой срок его рассмотрения и какую степень удовлетворения надеяться. Но — она сделала многозначительную паузу — заниматься этим мне придется самому.
— Почему? — наивно удивился я. — Разве не ваше дело — защищать интересы сотрудников?
Голос юриста, до этого веявший холодом Арктики, просто брызнул ледяными осколками.
— Чем мне заниматься — это не вам мне указывать. На это у меня есть вышестоящее начальство. Вы что-то еще хотели?
Боюсь, дверью я хлопнул сильнее, чем хотел. Остановился посреди коридора, поймав себя на том, что яростно сжимаю и разжимаю кулаки. Куда теперь? К главному врачу? Сдается мне, разговор будет еще короче. В милицию?
Хм… есть у меня знакомый, оказывается.
С Андреем я не то чтобы дружил, но знали мы друг друга еще со школы. Он даже со мной поступал в медучилище, но на первом же курсе передумал и ушел в школу милиции. Теперь он занимает там какую-то кабинетную должность, и вроде бы даже не из последних. Может, он поможет? Вызывал же он меня как-то к своей матери, в нерабочее время, для консультации и лечения.
Я вышел из здания подстанции, отошел на пару десятков шагов, прежде чем достал сотовый. Мимо проходили люди, спешащие на работу. Я, подумав, спрятал телефон, после чего, покачивая сумкой, торопливо зашагал на Цветочный бульвар, по-утреннему безлюдный, оживляемый только редкими фигурами собаковладельцев, выгуливающих своих четвероногих чад по одичавшим газонам. Дождавшись, пока рядом не будет никого, выбрал из телефонной книги номер Андрея и щелкнул кнопкой вызова.
Трубку он не брал так долго, что я уже не надеялся — ан нет, гудки внезапно оборвались:
— Да, Алекс.
— Привет, Андрюш.
— Здорово, — или мне показалось, или голос у него какой-то безрадостный?
— Чем занимаешься?
— Арбайтен, — ответил он. — А ты с чем?
— Я с проблемой. Может, ты сможешь помочь?
— Что за проблема? — со вздохом спросил он.
Я вкратце пересказал ему события прошедшей смены, запинаясь на особо нервных моментах, как раз тогда, когда к горлу подкатывал комок. После моего рассказа в трубке воцарилась тишина.
— Андрей?
— Да тут я. Ну, понял, наехали на тебя. От меня чего хочешь?
— Ты можешь по своим каналам испортить этой… сволочи жизнь? — спросил я.
— Как?
— Я не знаю как. Это тебе виднее. Может, есть вариант хоть какой-то? Ты бы слышал те слова, что он…
— Свидетели были?
— У него — с десяток. А у меня — нет.
— Погано, — уныло сказал Андрей. — И диктофон не включал?