Записки гайдзина
Шрифт:
Остаток пути мы проделали без песен. После непродолжительного плутания по огородам и задним дворам нашим глазам, наконец, открылись сияющие витрины заветного магазина “Family-Mart”. У витрин сидели на корточках несколько молодых людей и что-то ели палочками из деревянных коробок. Недоехавший до Сормова лохматый мотоциклист пил баночный зеленый чай в седле своей машины. Крестьянского вида бабулька стояла, опершись на клюку. Все они рассеянно внимали звукам, раздававшимся с площадки перед магазином.
Источником звуков была передвижная
– Ты японский-то помнишь? – спросил я Потапова.
– Поначалу казалось, что не помню, – ответил он. – Но за эти пять дней немножко освежил.
Лингвистические способности моего друга неизменно меня поражали.
– Только письменность совсем забыл, – пожаловался он. – Вот скажи мне, что это у них такое на автобусе написано. Не могу разобрать.
Я вгляделся в красные иероглифы на боку автобуса.
– «Нихон Кёсанто», – прочитал я. – «Коммунистическая Партия Японии».
– А-а-а! – закричал Потапов. – Ага! Так вот кто меня обгадил! А я-то думал! Теперь понятно. Так-так... И что же они имеют нам сказать?
Мы подошли поближе. Агитатор вещал:
– В области сельского хозяйства наш кандидат выступает за демократическую политику, которая сделает аграрный сектор ключевым в национальной экономике. Он осуждает послабления рисовому импорту и сокращение посевных площадей. Он будет бороться с монопольными ценами на сельхозтехнику и удобрения. Он будет всецело поддерживать движение кооператоров.
– Даешь колхоз! – крикнул я.
Агитатор запнулся было, но быстро вернулся в наезженную колею:
– Наш кандидат намерен выступить против увеличения налогов и падения заработной платы, против урезания пенсионных фондов и свертывания социальных программ, против снижения расходов на образование и культуру...
– А против закрытия бань? – спросил Потапов.
Вопрос остался без внимания. Нас игнорировали, идя по заученному тексту.
– ...За ликвидацию остатков женского неравноправия! За обеспечение достойной старости! За свободу демократических объединений молодежи обоих полов! За право голоса с восемнадцати лет!
– Yes! – крикнул лохматый мотоциклист и растопырил «козу».
Агитатор прервался, чтобы поклониться будущему избирателю. Тут встряли мы с Потаповым:
– Разрешите вопрос!
– Да, пожалуйста, – неохотно сказал агитатор.
– Скоро ли революция?
– Революция? – удивленно переспросил он и задумался, внутренним оком сканируя партийные документы. Чтобы завести нужную пластинку, потребовалось секунд пять. – Революция уже назрела! Уже скоро будут сброшены антинародные силы, управляемые американским империализмом и японским монополистическим капиталом! Уже скоро будет открыта дорога к коммунистическому обществу! Революция особенно близка сегодня, после падения советского гегемонизма, так долго компрометировавшего мировое рабочее движение!
– Во дела! – поразился Потапов. – «Советский гегемонизм»! Ну и ну...
– А что такого? – пожал я плечами. – Товарищи идут своим путем.
– Что да, то да. Надо бы товарищам помочь.
– Как именно?
– Ну, допустим, песней. Хорошо пойдет «Гимн коммунистических бригад».
Потапову не надо было влезать в ремни – гармонь на его могучей груди уже висела. Пальцы метнулись к кнопкам, зазвучали отрывистые маршевые аккорды, и под них – наши зычные голоса:
– Бу-дет лю-дям сча-а-а-стье!
Сча-стье на ве-ка!
У со-ве-тской вла-а-а-сти!
Си-ла ве-ли-ка!!!
Агитатор быстро отказался от тщетных попыток нас переорать и лишь неловко переминался с ноги на ногу. Кандидат беспомощно лыбился со своего портрета. Девицы в перчатках и вовсе не знали, что им теперь делать.
– Сегодня мы не на па-ра-де!
Мы к коммуни-зму на пу-ти!
В коммунисти-че-ской бри-га-де!
С нами Ле-е-е-е-нин впереди!!!
Потапов тянул меха так, как ни одному кандидату не снилось растянуть свою белозубую улыбку. Его мокрая штанина подергивалась в такт маршу.
– Мы ве-зде где тру-у-у-дно!
До-рог ка-ждый час!
Тру-до-вы-е бу-у-у-дни!
Пра-здни-ки для нас!!!
Когда гармонь издала заключительный аккорд, молодежь вознаградила нас бурными аплодисментами. Мотоциклист растопырил сразу две козы, а бабушка с клюкой заулыбалась и закланялась. Мы тоже отвечали артистическими поклонами. Тем временем агитационная точка спешно сворачивалась – без единого слова благодарности за поддержку. Агитатор молча демонтировал стенд с портретом и влез в автобус, куда уже попрыгали его стюардессы. Взвыл мотор, машина развернулась, проехала два метра и остановилась – ибо поперек выезда с площадки стояли мы с Потаповым и исполняли «Марш защитников Москвы»:
– Мы не дрогнем в бою
За столицу свою,
Нам родная Москва дорога-а-а-а!
Нерушимой стеной,
Обороной стальной
Разгромим, уничтожим врага!!!
Оксюморонический разгром врага обороной придал нам новых сил. Мы стояли плечом к плечу, с гармонью наперевес, как двадцать восемь панфиловцев, и сдаваться не собирались. На третьем куплете агитатор вылез из машины.
– Простите пожалуйста, – обратился он к нам сквозь песню. – Не могли бы вы нас пропустить?
Гармонь пискнула и умолкла. Потапов сложил на ней руки крест-накрест, свесил кисти вниз – и сделался похож на сфинкса.