Записки городского хирурга
Шрифт:
Через час пригласили мыться. Оперировали Семена Ивановича под спинальной анестезией. Он все слушал и говорил, но ниже пупка был надежно «отключен». С шутками и прибаутками убрали грыжу. На соседнем столе коллеги с 3-й хирургии спасали какого-то бомжа.
Надо ж такому случиться, что у бомжа, находившегося на отделении с алкогольным панкреатитом, ущемилась паховая грыжа. Так совпало, что оперировали одномоментно двух пациентов с паховыми грыжами.
– О, какая интересная сетка? – донесся до меня голос Петровича, хирурга
– Не знаю, кто-то принес! – ответила Нина Павловна, операционная медсестра.
Смутное подозрение закралось в меня. Я повернулся и посмотрел на соседний стол. Так и есть! Петрович вшивает в организм бомжа 800-евровую именную сетку Семена Ивановича.
– Дмитрий Андреевич, что-то не так? – заволновался настоящий хозяин сетки.
– Почему вы так решили? – наклонился я над ним.
– Ну, что-то заволновались! Скажите честно, там ничего лишнего не отрезали?
– Бросьте! Ничего! Все идет просто замечательно!
– Вы мне сетку-то не забудьте вшить! Кстати, покажите, где она?
В воздухе повисла гнетущая пауза. Я судорожно соображал, как выйти из этой ситуации. За соседним столом старались не смотреть в нашу сторону. Петрович сообразил, что за сетку он в данный момент вшивал и откуда она взялась в операционной.
– Доктор, покажите мне сетку! – более требовательно продублировал Семен Иванович.
– Вот упаковка от вашей сетки! – спасла положение сестра-анестезист. Она достала из тазика с мусором импортную упаковку из-под дорогой сетки, брошенную туда рукой Петровича, и показала клиенту.
– А где она сама?
– Так Дмитрий Андреевич ее уже вам вшивает, – ответила она за меня.
– Что, Семен Иванович, отрезать и вам показать? Так не верите? – склонился я над больным.
– Почему? Верю! Не надо показывать! Вшивайте!
Я вшил отечественную сетку, закупленную больницей за копейки. Петрович долго оправдывался и валил все на операционников. Те обвиняли медсестру из приемного покоя. Дальше я концы искать не стал. Зачем? Бомж и Семен Иванович исцелились от грыж. Послеоперационный период у обоих протекал гладко.
Семен Иванович долго благодарил, когда выписывался. Мне было перед ним неудобно. Он принял мое состояние за излишнюю скромность.
– Дмитрий Андреевич, вы меня с того света вытащили!
– Вы меня перехваливаете.
– А как вы сетку вшили! Это чудо! Я ее даже не чувствую! Вот что значит Европа! Наша давно бы воспалилась или болела!
– А вы откуда знаете, как наши сетки себя проявляют?
– Так знакомые рассказывают! Экономят все! Правильно говорят, что не надо на своем здоровье экономить! Для меня эти 800 евро что? Тьфу! И для других моих знакомых – не деньги! Мой круг – люди состоятельные, у меня сеть магазинов по продаже сантехники. Вам, кстати, новый финский унитаз не нужен?
– Нет, меня и отечественный устраивает! Что вы про экономных знакомых рассказывали?
– Да что: деньги приличные зарабатывают, а на здоровье экономят. Купили обычную сетку, за копейки, нашу. Думают, мы сетки научились делать. Дудки! Технологии все совдеповсвкие. Снова грыжа у одного вылезла. А у второго и сама сетка выскочила. Не прижилась!
– Не повезло! – печально заметил я.
– Экономить не надо! Вот! – похлопал Семен Иванович себя по паховой области, где находился послеоперационный рубец.
А бомж из больницы сбежал и спасибо никому не сказал.
Тот август оказался урожайным на запоминающиеся события. И все больше трагикомичные. Доставили 75-летнюю старушку с тромбированным геморроем. Страдает своей болезнью давно. Не лечилась толком. Стеснялась. Пациентку зовут Изольда Эдуардовна.
– Что ж вы так себя запустили? – задаю вопрос бабушке.
– Да болезнь нехорошая, – отвечает. – Ни самой посмотреть, ни людям показать!
– Людям не надо! А врачу давно надо было показать. Полечим. Посмотрим. Оперироваться будете?
– Нет, боже упаси! Лечите консервативно!
Поступила Изольда Эдуардовна вечером. Расписал лечение: уколы, капельницы, мази. Под утро, стоня и плача, старушка приползла в дежурку:
– Дмитрий Андреевич, милый! Оперируйте! Нет сил больше терпеть!
– Изольда Эдуардовна, успокойтесь! Сейчас сделают укольчик. Потерпите!
– Не могу! Не помогают они! Оперируйте! Я на все согласна!
Операционники, ясно дело, стали возмущаться. Виданное ли дело: в пять утра геморрой оперировать по экстренным показаниям! Преодолев разумное сопротивление медперсонала, подал старушку на операционный стол.
Несмотря на злые языки, операция прошла быстро. Изольда Эдуардовна осталась весьма довольна.
– Дмитрий Андреевич, что за необходимость такая геморрой по ночам оперировать? – начал утром укорять меня Трехлеб. – Что, для этого дня нет?
– Павел Яковлевич, жалко старушку стало! Там такой махровый геморрой у нее! Жуть! – как мог оправдывался я.
– Махровый геморрой! – недовольно бухтел заведующий. – Я бы понял, если кровотечение геморроидальное сильное возникло бы. А так? Неясно!
– Болело у нее сильно!
– Да, а сейчас, когда задницу разрезали, меньше болеть стало?
– Ну, думаю, не так!
– Ладно, что уж теперь ругаться. Прооперировали и прооперировали. Только на будущее запомните: все острые геморрои оперировать днем! Это мой приказ!
Прошла неделя. Я уж и забыл про тот случай. Приближался сентябрь, вместе с ним и долгожданная учеба. Собирал документы, готовился на месяц покинуть больницу. Как вдруг…
– Дмитрий Андреевич, вы что там с бабушкой сотворили? – задержал меня после утренней конференции Трехлеб.