Записки грибника
Шрифт:
Кузнец пожал протянутую руку, — Уговорились. Задаток будет? А то у меня…
— Да. — Я согласился и полез в карман за кошелем…
'Становлюсь настоящим купцом, ещё немного и начну даже в мыслях называть карман зепью, а кожаный мешок с завязками, кошельком. Каково было мое удивление когда я первый раз увидел, что народ по карманам шариться, врезные правда, накладных не видел, а может где-то и есть…'
Достал пятак и положил на наковальню. — Через три дня я приду, как договорились.
Кивнул на доску, — Данила, тебе всё понятно?
— Чай грамотный, писать и считать батюшка научил.
—
— Точно, а поторговаться так и пяток, а то и шестерик, только мне не бараны нужны, мне кузнец нужен. Ты, прежде чем ворчать, вспомни, кого я просил найти. Нормального, молодого, не очень старого, но и не совсем сопливого. Желательно такого, у которого есть трудности с работой. Ты мне, — я ткнул ему в грудь пальцем, — нашел. Можно было заплатить любому десяток копеек и сделать что нужно, а потом когда надо будет, бегать везде где только можно по хорошим мастерам и спрашивать, а то и упрашивать. На моей родине есть поговорка, — 'время-деньги' А я хочу привязать его к себе, для того чтоб прийти в любое время и точно знать что он отложит эти сраные подковы и будет работать на меня и на тебя. И стоить это будет сущие копейки. Я даже готов давать ему в месяц пятак, чтоб быть точно уверенным…
— Это как?
— А вот так, Степан, ты как дитя малое, на службе деньги получаешь, да лавку имеешь, вот и у нас свой кузнец будет. Только платить ему мы будем
— Да на хера он нам сдался? — Похоже, зеленая и пупырчатая, что всю жизнь просидела на моей груди, поменяла место жительства и сейчас своими лапками придавила его.
— Степ… — Я задумался, в чем-то он был прав. Из того что я ему рассказал, не было готово пока ничего и распоряжаться по сути чужими деньгами, м — да… сам живу в долг. — Давай отложим этот разговор на потом, а пока поехали отсюда, а то на наши вопли, скоро соберутся все окрестные собаки.
Под скрип колес и перестук бревен настила мы покатили к медникам.
Мне вспомнился разговор на одной из ночевок, именно тогда, практически убедил Степана.
'подброшенные в костер ветки вскинули ввысь маленькие искорки, закружившиеся весёлым хороводом. Пламя на миг стихло, появился дым, а потом робкие язычки огня пробежали по тонким сучьям и всё разом вспыхнуло.
Степан сдвинулся чуток назад и повернулся к костру не обожженной частью лица, — Вот ты говорил, там у Евсея…
— Я помню, — перебил я его, — Помню, что говорил и сейчас могу подтвердить, что это все возможно, только понимаешь. Для того чтоб все так стреляли надо делать, — Пощелкал пальцами подбирая слово, мысленно сплюнул и продолжил, — Большой завод. Не перебивай. Дай сначала выскажусь, а потом отвечу на все вопросы, — Остановил Степана.
На том заводе должны быть кузни, в которых быть лить железо, медь, олово. Много хитрых механизмов нужно будет, которые ковать, сверлить, точить будут. Там же работают мастера по дереву, которые будут делать деревянные части, другие должны зелье мешать. Много работников понадобится, очень много. И осилить такое сможет только государь, только у него денег хватит такое дело поднять.
— Значит ты…
— Степа, посмотри на меня, приду я с голой жопой к Алексею Михайловичу и скажу ему, — 'Царь батюшка, дай мне денег много, много, а я за это тебе пищали невиданные сделаю' Как думаешь, где после таких просьб окажусь?
Но вот сделать за свои деньги пару ружей показать их, вот тогда что-то может и получиться.
Пищали сейчас ведь делают все, кто во что горазд?
— Да нет, их при пушкарском приказе делают.
— А ты себе пулелейку сам делал или тебе она досталась вместе с оружием?
— Сам заказывал у кузнеца, та плохая была, пуля в стволе болталась, на полста шагов попасть уже трудно было, а из своей худо бедно могу. Мог, теперь ей только гвозди забивать. — Добавил он грустно.
— Вот и я про тоже разговор веду. Что пищали государевы можно было разобрать, смешать все части, а потом собрать и стрелять, чтоб могли.
— Это как так?
— Смотри, мы начнем с тобой делать пули, они у нас будут все одинаковые, с одной формы литые, а ружья, разные мастера делают у одной палец в дуло входит, а у другой голова пролезет. И как стрелять нашими пулями? Если первое разорвет, то у второго под ноги упадет.
— Понятно, значит надо… — Он замолчал, задумчиво смотря в темное осеннее небо. Очнулся. Посмотрел на меня, — Это какая же работа.
— Ага, большая, но не мы её делать будем, другие. Я тебе предлагаю для охоты ружья делать…
— Погодь, для какой охоты? А войско оборужить?
— Ты меня слышал? Пусть другие делают. Мы с тобой и так на хлеб с маслом заработаем, будем пистоны делать, капсюли. Для начала, а потом когда пищали одинаковые будут, тогда и патроны.
— Ты уже не первый раз говоришь это слово, что это такое?
— Помнишь, я тебя расспрашивал, как ты заряжаешь?
— Ну?
— Один вопрос, ты лежа зарядить сможешь?
— Нет, хотя если извернусь то… не смогу, всё равно надо хотя бы на колено вставать.
— Патрон, это медная трубочка с одной стороны она глухая, а с другой вовнутрь насыпается порох, ставиться пыж и вставляется пуля.
На лбу Степана собрались морщины, обгорелые брови зашевелились, — А поджигать как? как набивать?