Записки грибника
Шрифт:
— А вступай в стрельцы, вчера, когда в приказе был…
— Нет, не получится. Я кто без роду, звания…
— Ерунда это, деда моего и не спрашивали, хочет он или не хочет. Взяли из деревни и сюда привезли, нарезали кусок земли, дали полтора рубля на строительство усадьбы, сказали — стройся, живи. Ему ещё повезло, что сюда попал. У городовых, так совсем всё плохо, денег платят мало, ржи с овсом треть от нашего дают, пищаль за свои деньги покупают, припасы к ней, а нам дважды в год сукно дают. Женишься, детишек заведешь…
—
— Не пойдут. Отец мой не пошел, когда дед сгинул, за место него служить пошел.
— И сколько годов ему тогда было?
— Пятнадцать.
— А тебе сколько?
— Двадцать четыре, я уже семь лет службу несу, пока не жалею. С измальства к ней готовился, вот и этот, — Он положил руку на голову Андрея, — Ежели со мной что случится, моё место займет.
Я в уме сложил даты, подсчитал, — Во сколько же ты женился?
Степан широко улыбнулся, — Поздно, я два года ждал пока Аннушка подрастет, сговорены мы с ней были, так вот и получилось… — Он кнутом, взбодрил лошадку, и мы резво потрусили к видневшемуся в конце улицы, дому.
***
Последующие дни, до назначенного кузнецом времени, пролетели в трудах и заботах. Получив разрешение от хозяев, занялся переоборудованием сараюшки под лабораторию, если взорвется что, так подальше от дома. Малость раздражало отсутствие привычных инструментов, но справился с божьей помощью и какой-то матерью. В заборе сделал калитку и прогулялся у ручья, там была пара интересных мест, где можно было поставить аппарат и подвести самотеком воду для охлаждения. Закваска, готова, сегодня вечерком, заряжу бочонок литров на двадцать. Глядишь, скоро и брага будет готова. С полчаса припирался со Степаном по поводу того что мне нужна селитра, в общем забыл как она здесь зовется, только совместными усилиями, и с помощью бочонка пива, мерзкого кстати по вкусу, прокисший жигуль, выяснили что оное зовется ямчуга. Между делом задал давно вопрос в честь чего Макар, его татем зовет.
— Да ну, его, с нашего приказа берут людей для сбора подати на войско ну и…
— А он, то тут причем?
— Он же стрелец такой же…
— Такой да не такой.
— Не понял.
— Городской, да не Московский.
— А — а… — Я махнул рукой в сторону, приблизительно Клина.
— Как-то так получилось, я от своих отстал, приболел животом, а он… Случайно… — Степан мялся как девка на выданье.
— Он что сбежал, что ли?
— На вроде того.
— Только я так и не понял, причем здесь тати?
— В последний раз, наших послали в селище, откуда он родом был, ну с его двора коровку и свели за недоимки. Местные потом воеводе жалились на ребятишек, мол — они как татарва по селу прошлись. Хорошо ещё до смертоубийства дело не дошло, но ребра деревенским посчитали, да и Макарке, досталось. Он на свою беду, дома тогда был. Попробовал сначала словом, остановить, говорил — что сам деньги привезет…
— А много?
— Ты почто перебиваешь, сам просил поведать, и встреваешь. — Степан, приложился к кружке с пивом, отпил глоток, вытер рукавом рубахи усы и продолжил. — На чем остановился?
— Что Макар, обещал денег принести.
— Ага. Так вот, этот дурной мудило за пищаль схватился, когда его послали, парни у него её отняли, да и скрутили, а потом ещё по рогам надавали. Чтоб попусту за оружье не брался. Вот он и злой на нашего брата.
— Всё равно не понял, как вы вместе, оказались.
Степан поднял на меня совершенно трезвый взгляд и процедил сквозь зубы, — ты бы лучше помолчал, когда надо.
Я выставил ладони, — Как скажете великий князь, так и будет. Меньше знаешь, крепче спишь.
— Во-во и тебе советую.
— Ладно забудем про это. Ты мне селитру принесешь?
— Чавой? — Он поперхнулся пивом. Я похлопал его по спине, как по барабану простучал.
— Да ты что, она вся в казну уходит. А тебе много надо?
— Мешок или половину. А знаешь мог друг Степан, что её можно по огороду чутка раскидать и расти всё лучше будет.
— Знаю, я её ещё когда окорока мариную перед копчением, туда кладу.
— Это как так? — Теперь я, выглядел удивленным.
— На ведро самую малость кладешь, на кончике ножа и мясо остается красным.
Я внимательно смотрел на его довольную рожу, а при последних словах в голове мелькнула мысль, которую и озвучил. — А ты случайно мясо с запашком в ней не вымачиваешь?
— Я тебе говорил что ежели захочешь умереть, попроси меня. Сделаю как барана, быстро, чик и готов. Тулово отдельно, глупая башка отдельно.
— Понятно, значит балуешь. Бог тебе судья, никуда не побегу и докладать никому не собираюсь. Да и не в этом дело, судя по всему, у тебя есть заначка, а ней и искомое.
— Федор, ты с кем сейчас разговаривал?
— А… Э… Так есть или нет?
— Там всего полгоршка, осталось. Да и та уже не ахти…
— Дашь? Мне любая сойдет. — Здесь я немного лукавил, сначала надо бы поглядеть, а потом уж и брать, но с этого жмота… С паршивой овцы шерсти клок. Хочет до фига всего, а платить дядя будет? Ничего, я растрясу у него кубышку.
На этом наш разговор закончился, где-то ближе к вечеру, проверил его заначку, дерьмо, мокрая, грязная, ему всё равно, он её замачивает и через суконку раствор фильтрует, на фига мне такой геморрой, выпаривать её, посмотрим что добудет. А от этой, я милостиво отказался. На что получил ответ, — 'была бы мол, честь предложена'
Остаток дня провел, выпаривая кислоту, доводя её до нужной кондиции. На следующий день с утра отправились к Даниле…
— Показывай, — Попросил я кузнеца, после всех приветствий. Посмотрим, будет ли вообще эта хреновина работать.