Записки грибника
Шрифт:
— Да, хотел спросить — что там с моими игрушками? — В свое время, попросил наделать сверл и сделать маленькую зенковку, выдал с десяток чашек для капсюлей, для размера, объяснив, что должны входить туго и не выпадать, но самое главное, он должен был сделать это всё аккуратно, иначе при запрессовке можно было получить холостой выстрел. Через неделю он принес первые образцы, я их забраковал, они были все разные из пяти штук ни один не подошел. Одни больше, другие меньше. Данила обиделся, а я посоветовал ему, изменить форму и момент изготовления,
— Сделал?
— Пошли пробовать.
С момента появления у нас двух новых людей прошел месяц, и они как-то органично вписались в нашу команду, единственное отличие было в том, что они получали за свою работу, деньги раз в две недели. Сидор, тот даже задерживался иногда, сначала присматривался, а потом стал полноценно работать в мастерской, постепенно заменив меня на раскрое заготовок. Так что, очень скоро охрану составил один единственный Силантий. Колоритная личность, ростом выше меня на голову, на лице шрам, разваливший правую бровь надвое, отчего его бородатое лицо имело ироничный вид, его осталось нарядить в кожу и посадить на плечо попугая, кричащего, — 'Пиастры'. Получится вылитый флибустьер, гроза морей. Надо ему сделать пару пистолетов для полноты картины.
— Федор! Монах затворник, как дела? — Поздоровался со мной Сидор.
— Ты меня, в следующий раз как обзовешь? Колдуном чернокнижником?
— Серой от тебя не воняет, — Заглянул за спину, — Хвоста нет, копыт тоже, на счет рогов не знаю, под шапкой не видать.
— Балаболка ты Сидор.
— Сам такой, кто обещал новую форму придумать? Пока ты там своими игрищами занимаешься, я тут покумекал — Он вытащил из-за спины, спаянную на живую нитку, заготовку в форме конуса.
Я осмотрел её, единственно чего мне не понравилось, так это то, что слишком узко было внизу, слишком шаткая конструкция получается. Указав на недостатки, оставил его чесать вихрастый затылок, а сам пошел к кузнецу.
Тот уже приготовил сверла, выложив их на верстак, там же лежал коловорот, и медная пластинка миллиметров пять толщиной. Осмотрев, стал пробовать, заточка была хорошая. Просверлив, по пять отверстий, разложил испытуемые образцы в рядок. Первое, дрянь, колпачок в него просто провалился, а вот последующие четыре дали тот результат которого я ждал. Они входили туго и не выпадали.
— Хорошо, вот эти меня устроят, — Я сдвинул в бок удачные образцы, — А вот этим тебе надо будет сделать ровную полосу и просверлить им ряд ровных отверстий. Это тоже должно быть сделано очень аккуратно. — Это было приспособление, для запрессовки и запечатывания взрывчатого состава в капсюль.
— Когда сможешь сделать?
— Какой длины и ширины, и с каким шагом сверлить?
— П — фу, — выдохнул я воздух, лихорадочно вспоминая сделанного им монстра, рычажного пресса. — Делай, так как считаешь нужным, — нашел я гениальный ход.
И получил кучу не менее гениальных вопросов, — Для чего оно надо? зачем такая точность?
— Данила, ты вроде бы русский, а вопросы задаешь, как иудей.
— Сам ты такой, я к нему как к человеку, а он… — С обиженным видом он ушел разжигать огонь в горне.
Я развернулся, чтоб идти по своим делам, когда до меня дошло. — Данила, сделай её из железа, шириной в два пальца, длиной… Длиной чтоб получилось полоса на двадцать штук отверстий с шагом в палец. Толщиной с два колпачка.
Он кивнул головой, продолжая качать привод меха, даже не повернувшись в мою сторону. Я, засунул руки в карманы штанов, собрался пойти в свою лабораторию. Нащупав там кусок чего-то, вытащил, вата, пропитанная азоткой, промытая, благополучно высохла. Развернулся и пошел обратно.
— Данила Филиппович, дозволь обратиться к тебе, — Понес я пургу, — Обращаюсь с просьбой нижайшей, боярин.
Он стоял, молча, даже не поворачивался, но как-то было понятно, что ему такой подход по нраву. — Я ещё минут пять распинался, называя его ' ясным соколом' 'Ильей Муромцем'.
— Идолище он поганое, — Раздался за моей спиной голос Сидора.
Данила развернулся, держа в руках клещи, многозначительно ими, покачав, спросил ласковым голосом. — Я на ярмарке, в эту зиму, видел как приезжий лекарь, зубы драл. Вот у него, такие же были, только чутка поменьше, для одного шибко говорливого в самый раз будет. А второму, проповеднику иудейскому, что поет так сладко, вот это дам отведать, — И показал свой кулачок, размером с половину мой головы.
Я поднял руки, вверх, — Мир? — Против такого аргумента не поспоришь.
— Чего ещё надоть?
— Одну штуку попробовать. Двинься, — Толкаю его в сторону. Потом выложил оторванный кусочек, предварительно распушив, на закопченные кирпичи, поджог щепку и… Небольшая яркая вспышка и ватка исчезла.
— А говоришь не колдун. — Из-за плеча выглянул Сидор.
Данила оказался более практичным, — Что это?
Я как можно небрежно, достал остаток и проделал всё, то же самое, получив тот же результат. — Это новый порох.
— Странный он какой-то? — Сидор принюхивался, кузнец, молча, ждал пояснений.
— Особый, делать его трудно (на самом деле легко, кислота, вата, растворитель, дальше технические операции)
— Я не про то говорю, дыма почти не было. Нам с казны зелье давали, после первого залпа врага не видно, если ветра нет.
— А с этим, можешь стрелять, пока ствол у пищали не расплавится, а дыма не будет. Вы оставайтесь, а я пойду, только мужики, о том, что видели, никому ни слова.
В моей лаборатории все было на месте, ничего ни сгорело и не взорвалось. Осторожно заглянул в посудину, растворилось, тонкой струйкой влил смесь в спирт, она тут же стала обесцвечиваться и начал выделяться белый пар. Быстро, пока сильно не нагрелась, переставил поближе к открытому окну на сквозняк и от греха подальше ушел.