Записки из мира духов
Шрифт:
Невеста и жених были крайне возбуждены; они обменивались друг с другом непонятными фразами, видимо, таящими особый, сокровенный смысл; их души, казалось, слились в единое целое, точно клей с резиновой подметкой.
– Вы, наверно, очень давно знакомы,- заметил я.
В ответ они вдруг стали хохотать, как безумные, а крошка г-на Сяо лепетала:
– Простофиля... простофиля...
Г-н Сяо утер слезы и наконец перевел дух:
– Мы знакомы с крошкой с прошлой субботы.
Как же это так?
– Не торопись, завтра все узнаешь.
Принесли визитную карточку.
– Немедленно проси.-
Следуя за хозяином в гостиную, я заглянул в визитную карточку.
Г-н Сыма был в фиолетовом фраке и в светло-зеленых брюках. Его лицо было обсыпано белой, точно рисовая мука, пудрой, а шея была почему-то черной. Чжун-но познакомил нас.
– Я, Сыма Си-ду, намерен подружиться с господином Ханем.
Мы обменялись рукопожатием.
– Привет господину Сыма!- воскликнула крошка г-на Сяо, когда мы вошли в комнату.
– Дабы не отстать от современности, желаю крошке господина Сяо одряхления нервов!- напыщенно ответствовал Сыма Си-ду.
Завязался светский разговор.
Не помню уж, каким образом разговор зашел о выборе профессии. Сяо Чжун-но похлопал меня по плечу:
– Было бы недурно подобрать специальность и для господина Ханя.
– Пока я решительно ничего не могу придумать,- защищался я.- А чем ты занимаешься?
– Я литературовед. Добрая половина всех, кто пришел после меня, литераторы.- Чжун-но вытащил папиросу, зажег спичку и продолжал: - Мне думается, ты тоже пойдешь по этой стезе. Главное - выбрать правильное литературное направление. Твое мнение, Сыма?.. Тьфу!
Зажженная спичка обожгла ему палец.
– Но я в литературе профан.
– Ладно, не скромничай. Если ты согласен, я улажу все формальности с регистрацией.
Да-да, регистрация. Это слово я прочел на визитной карточке Сыма. Стало быть, это называется "регистрацией" .
Писатели обязаны зарегистрироваться в Министерстве просвещения, для чего необходимо поручительство крупного литератора. Убедившись на соответствующих экзаменах в достоинствах претендента, официальные лица выдают ему искомое удостоверение на право публикации своих книг. Лица, не окончившие высшие учебные заведения, но пожелавшие стать известными литераторами, либо те, чей талант засвидетельствован справкой "Простолюдинов", также могут добиться удостоверения.
– Простолюдинов?
Сяо Чжун-но рассмеялся:
– Так у нас называют самых крупных предпринимателей.- И добавил: - О твоей профессии мы еще поговорим.
– Надо подумать. Не будем торопиться.
Вскоре мы разговорились с Сыма Си-ду. Он был духом общительным и после обеда поведал мне историю своего нелегкого пути.
По его словам, он обладал талантом декадента и уже в пять лет твердо решил стать специалистом по декадентской литературе. Но, к несчастью, Сыма обладал завидными здоровьем и силой; чтобы идти в ногу с веком, он должен был во что бы то ни стало истощить свою нервную систему, но система никак не желала истощаться. Сыма был неплохим спортсменом. Пришлось немедленно отказаться от спорта. Затем он ухватился за идею систематического недосыпания. На эту мысль его натолкнули врачи. Ночные бдения менее чем за год увенчались ощутимым результатом: нервная система была несколько подорвана. Исподволь он начал пить. Но гаоляновая водка оказалась слишком едкой, коньяк слишком горьким, от пива пучило живот. Он перешел к сладким винам и наконец к спирту. Немалое значение придавалось "большому маку" , то есть опиуму, с которым Сыма познакомился отнюдь не через поэзию Бодлера или Артюра Рембо. Он считал курение опиума важным звеном в цепи проводимых мероприятий. Правда, его тошнило, но огромным усилием воли он заставил себя продолжать начатое дело. Труды девяти с половиной лет завершились блестящим успехом.
– Верю, специалист-литератор, конечно, должен обладать талантом,- говорил он с чувством морального превосходства над окружающими.- Но преуменьшать значение длительного и трудного процесса воспитания характера тоже нельзя. Разве я тому не пример?
Крошка г-на Сяо сочувственно вздохнула:
– Да, нелегко стать литературоведом!
Сяо Чжун-но оживился и заявил, что хочет заказать ужин. Затем он позвонил по телефону и пригласил некоего Хэй Лин-лина.
– Он тоже литературовед,- объяснил он мне.
Около семи часов предо мной положили визитную карточку Хэй Лин-лина. Там было написано: "Специалист по новейшему символизму".
– Господин Хэй, почему с таким опозданием?
– Ибо дух карандаша моего мгновение тому погружался в очаровательную навозную кучу.
Я решил, что это шутка, но те, остальные, сохраняли полнейшую невозмутимость. К счастью, я не люблю смеяться. Иначе была бы совершена вторая бестактность.
Чжун-но представил нас друг другу. Г-н Хэй воззрился на меня:
– Уши господина Ханя способны заворожить душу, хотя они и не похожи на куриные перья, даже будучи квадратными, но танцуют они лучше, нежели соленая утка.
Я не ответил. Кто знает, хвалил он меня или ругал.
– Лично я этого не заметил,- бросил г-н Сыма.
– А почему? Ибо, понимаешь ли, репа на кошачьей голове демонстрирует тонкость соловья. Теперь ясно? Ведь это ароматные узоры, выгравированные на ящерице.
– Да, в самом деле. Теперь ясно,- сказал Си-ду.
Лично я из сказанного Хэй Лин-лином не понял ни слова и очень рассчитывал, что в ответах Сяо и Сыма услышу что-нибудь ободряющее. Но, увы, этого не случилось.
Во второй половине дня г-н Сяо и его крошка отправились в кино. Я считал неудобным идти с ними, да они меня и не приглашали.
– Хань, ты извини нас...
– О чем речь. Я бы все равно не пошел.
Когда они дошли до дверей, он обернулся:
– Если станет скучно, разыщи господина Сыма. В письменном столе найдешь адрес. Или что-нибудь почитай.
Посыльный принес для библиотеки г-на Сяо стопку новинок. Наугад я выудил оттуда одну. Это оказался сборник стихов Сыма Си-ду "Курю опиум и стремлюсь к прекрасному" . Я прочел несколько стихов и ничего не понял. Тогда я взял газеты, но и там обнаружил много непонятного: придется спросить у Сяо. На полосе сверху я натолкнулся на сообщение о литературной премии.