Записки из обгорелой тетрадки
Шрифт:
– Так и будете стоять?
– Я должен видеть, – угрюмо отозвался он.
Должен он…
На самом деле куда больше этого пережитка прошлого меня беспокоил ветер. Как и тогда, на соревнованиях, он был… неправильный. Вроде бы несложный у ствола: порывами от 2 до 6 метров, ветер периодически менял направление на небольшой угол. Но, глядя в оптику, я отчетливо сообразил, что у цели ветер совершенно другой – явно сильнее и тоже со сменой направлений.
Первый выстрел подтвердил мои худшие опасения – пуля ушла куда-то в сторону от мишени. Второй был немного лучше, по крайней мере, мишень я зацепил. Но все равно – это не результат, а так, намек на результат.
Тысяча триста тридцать три метра. Пожалуй, я бы предпочел, чтобы моя будущая мишень находилась чуть подальше, где-нибудь километрах на полутора, – после перехода трансзвукового барьера тяжелая пуля стабилизируется и становится более предсказуемой. Только вот моим, гм, работодателям этого не объяснишь.
Я выкрутил половину расхода горизонтальной поправки, компенсировал вправо почти 6 метров – и спокойно, одну за одной, «положил» в мишень все пять «зачетных» пуль.
– Ну как?
Мистер барон выглядел, пожалуй что, обескураженным. Кажется, этот тип всерьез рассчитывал, что у меня ни черта не выйдет, он сможет радостно доложить об этом провале своей зеленоглазой госпоже и со спокойной душой удалиться… куда-нибудь поближе к пивному бочонку.
– Теперь наши патроны, – пробурчал он, поднося к глазам монокль.
Монокль у него был не иначе как волшебный – в обычную стекляшку разглядеть на такой дистанции сантиметровые дыры как-то сложновато. Что ж, после всего остального, что продемонстрировали мне и на мне эти… из Великого Дома Людь, я был готов поверить даже в волшебный монокль.
Первая «особая» пуля выбила снежный фонтанчик метрах в шести левее мишени. Вторая – в пяти справа. Собственно, все было уже ясно, но я решил домучиться до конца, добросовестно расстрелял все девять «антинавских», как по неведомой мне причине именовали их мои гостеприимные хозяева, пуль и один раз даже попал, хотя теория вероятностей мне подобного шанса не предоставляла.
– Отратительно, – проворчал барон. – Чел, это было отвратительно.
– Не спорю. – Я перекатился на бок, сел… зевнул. Мистер барон наблюдал за мной с плохо скрываемым раздражением.
– Почему?
– А потому, – с наслаждением произнес я, – что ваши «особые» патроны – просто дерьмо. Собачье. Вы, парни, вообще хоть когда-нибудь слышали про такую штуку, как баллистический коэффициент? Не похоже – потому как у той штуковины, что вы сляпали, он просто никакой. Пуля летит куда угодно, разве что не возвращается, как бумеранг, к точке вылета! Из чего она сделана?
– Не твое дело, – вкрадчиво произнес барон.
На этот раз в окно не стучали прогнувшиеся от снега ветки – там, где должна была находиться стена, начинался мастерски сотворенный морок лесной поляны в разгар летнего дня. Щебет птах, запахи трав и разогретой солнцем земли, поблескивающие в лучах пылинки букашек – все это, согласно замыслу создательницы, должно было оказывать умиротворяющее воздействие на любого люда… даже если этот люд замашками напоминает то чуда, а то и вовсе Красную Шапку.
– Положительно, этот наглый чел выводит меня из себя!
– Успокойтесь, барон, – холодно произнесла жрица.
– Легко сказать! Слышали бы вы, как этот сопляк посмел отозваться о нашем Доме… и, кстати, конкретно о вас, уважаемая.
– Без имен, как вы сами любите повторять, барон, – усмехнулась жрица. – Что до чела – то я его слышала. И, право же, могу только недоумевать, что вас так задевают слова того, кого с чистой совестью можно уже не числить среди живущих. Лучше скажите: решили ли вы проблему с нашими «антинавскими» пулями?
– Решили, – буркнул барон. – И все же, жрица, я в последний раз говорю вам – подумайте! Преступление, которое вы затеяли…
– Преступлением, – перебила его жрица, – было бы упустить подобную возможность нанести удар по Темному Двору.
Барон вздохнул.
– Мне все это не нравится, – сказал он, – особенно не нравится этот чел.
– Пророчество…
– …известно мне не хуже вашего. Пророчество гласит, что этот чел может убить этого нава. Может, а не убьет. Улавливаете разницу, любезнейшая?
– Как будто у него появится возможность выбора, – фыркнула жрица. – Или вы всерьез полагаете, что он сумеет справиться с моряной в боевой шкуре?
Кафе «Три Лепестка», большое витринное окно, через которое прекрасно виден нужный столик. Миленький интерьерчик… с виду.
Я поправил съехавший к подбородку микрофон и щелкнул клавишей закрепленного на плече переговорника.
– Ветер в районе цели порывистый, до 6 метров в секунду, – немедленно отозвался в наушниках звонкий девичий голос.
Джуля… чертова ведьма…
– Температура воздуха – минус 12,3 по Цельсию, атмосферное давление – 1012 миллибар.
– А параллакс светила?
– Что? – растерянно переспросила красавица-ведьма.
– Проверка слышимости, – усмехнулся я и, переключив рацию обратно на «прием», покосился направо, в угол, где, подобрав под себя ноги, сжалась, пытаясь хоть как-то удержать под легким осенним пальто остатки тепла, худенькая темноволосая девушка. Очень бледная девушка. Та, чье тело – по словам барона – должны будут обнаружить здесь.