Записки на кухонном полотенце
Шрифт:
– Хороший парень, но дурной, – резюмировал Гоша, волоча потерявший колеса еще в Москве чемодан по грязному, ухабистому асфальту, испещренному глубокими трещинами. – Да, дороги здесь, конечно, не располагают к шоферской интеллигентности, – резюмировал он, – хуже, чем у нас.
А я шла рядом и думала: повезло мне с мужем – за ним как за каменной стеной.
Родителей дома не оказалось. Я вновь и вновь набирала телефонный номер мамы, потихоньку впадая в панику, мало ли – люди в возрасте. Гоша злился и играл желваками. – Говорил тебе, предупредить нужно.
– Так ты же сам про сюрприз придумал, – вякнула я, желая вцепиться любимому в волосы.
– А у тебя самой ума не хватает, что ли? – тут же нашелся он, по всей вероятности разделяя мои желания.
– Чего орете? Сейчас полицию вызову. Замучили, наркоманы поганые, – высунулась из соседней двери соседка. – Инка, ты, что ли? А я думаю, что за придурки под дверями воюют. Подожди, ключи вынесу.
– Точно, ключи! Мать же их всегда тете Гале оставляет, – озарило меня.
– А сразу допетрить тебе, конечно же, не позволил живой аналитический ум, не так ли? – издевательски зашептал Гоша.
– Вот ключи, – радостно сообщила тетя Галя и протянула связку. – А вы чего тут? Мать с отцом в Болгарию усвистали, а вы по обмену опытом, что ли? – засмеялась соседка, бесконечно довольная своей шуткой.
– Как в Болгарию? – икнула я.
– Как-как? Жопом об косяк. К морю рванули. Дураки они, что ли, по-вашему, тут сидеть? Сюрприз вам сделать хотели, болезные. Эх, я б тоже хотела – к морю-то, – элегически протянула тетя Галя.
Оглушенные новостью мы ввалились в квартиру родителей и упали на диван.
– Поели, блин, пельмешек, – задумчиво протянул Гоша, глядя на висящее напротив фото, с которого на него строго смотрела теща, одетая в форму майора милиции.
– Ага, – кивнула я головой. Говорить больше было не о чем. Так мы и сидели: молча, слушая тиканье настенных часов.
Телефонный звонок разорвал звенящую тишину резким дребезжащим звуком. Мама до сих пор пользуется дисковым аппаратом, похожим на черный гроб.
–Возьми трубку, – шепнул муж, будто кто-то на том конце провода мог его услышать.
– Может ты, а? Ты же мужик, – затрепыхалась я, с надеждой глядя на любимого.
– Вот уж, фиг, – побледнел лицом мужчина. – Твоя мама, тебе с ней и разговаривать.
Я обреченно сняла трубку.
– Здравствуй, доча, – тихим голосом начала родительница. – Как вы там? Устроились?
– Угм.
– Удобно ли? Покушать купили? – лелейно продолжила мамуся. Но обмануть меня своим тоном у нее не получилось. Перед глазами встала мелкая мамина фигура с всклокоченной химической завивкой, выпускающая из носа дым от вечно вонючей папиросы.
– Ауы.
– Два дурака! – наконец взревела трубка. – Какого хрена вы нас не предупредили, а? Дети одни дома, голодные, холодные. Жорик, как бомжонок – только что не побирается. Квартира запущенная, грязью поросла, а они путешествуют! Хорошо я, прежде чем в ваш бедлам ехать, в магазин заглянула, хлорки купила, соды каустической и покушать. Сейчас пельменей налеплю. Отдыхать к вам ехала, а не квартиру
– Мам, я перед отъездом все вычистила, – залебезила я. – И дети сытые, мы и денег им оставили и наготовили.
– Наготовили они. Не взглянешь! Пельмени разного размера, в пирожках капуста в кашу перемолота. В помойку все. Короче, некогда мне лясы с вами точить. В морозилке котлеты и перцы фаршированные. Надеюсь, сообразите как приготовить. И, боже вас упаси, мне кухню засрать, убью!
И я поняла: точно убьет.
– Мамусь, ну не злись. Вы-то сами нас не предупредили о приезде.
– Ты мать еще поучи! – взревела мама, не желая признавать ошибки, и бросила трубку.
– Орала? – сочувственно поинтересовался Гоша, сверхъестественно боящийся тещи. – Мама у тебя – ураган.
Моя мама и вправду необыкновенная. Ее невероятность поглощает любого, кому выпала честь познакомиться с ней. Даже шапочного знакомства хватает, чтобы запомнить мелкую, полутораметровую женщину с огромной душой и длинным ядовитым языком навсегда. Всю свою жизнь она прослужила в милиции, воспитывая несчастных освободившихся по УДо зеков, которые трепетали от одного только вида тонкой маленькой фигурки. Мама ботает по фене так, что любой зоновский авторитет бы удавился от зависти, слушая выражения, несущиеся из прекрасных женских уст инспектора милиции. Мата мамуля тоже не гнушается и могла бы легко переплюнуть в матерном баттле любого составителя нецензурных словарей. А еще моя родительница владеет восточными единоборствами, без труда бросает через бедро двухметрового отца, своего мужа, лихо водит мотоцикл и до дрожи любит своих внуков, за которых порвет на тряпки любого. В общем, не мама, а супергерой в юбке. Кстати, юбки она не переваривает, предпочитает армейские штаны и растянутые на пузе футболки, не стесняющие движений.
– Квартиру чистить собралась, ничего не найдем потом. Снова нам с тобой придется детей на диету сажать и отучать материться, – ответила я Гоше и пошла на кухню жарить замороженные мамой котлеты, думая, как бы сделать так, чтобы не забрызгать маслом плиту.
– Может, я за чистящим средством метнусь? Плиту потом почистим? – спросил муж. – А то жить очень хочется. А завтра тестю позвоню. Рыбачить поедем. Согласна?
– Согласна, – кивнула я головой и подумала: как хорошо, дети под присмотром, родители тоже. А мы с Гошей вдвоем. Это ли не счастье?
Мамы троих детей меня поймут. Мы никогда не бываем одни, не можем уединиться. Секс для многодетных родителей – непозволительное удовольствие. Даже простой поцелуй невозможен под взглядами перекосившихся от отвращения детских мордашек. Они считают нас старыми, отжившими свой век мамонтами, не имеющими чувств и желаний. Кроме желания угождать им. Но, сколько счастья и радости они приносят в нашу жизнь, наполняя ее смыслом и искрящимся светом необъятной любви.
– Я тоже скучаю по детям, – тихо сказал Гоша, читая меня, словно открытую книгу. – Завтра на рыбалку съездим и домой.