Записки наемника
Шрифт:
Освободиться от оков теперь было делом нескольких минут. Суставы ныли, но мне было не до этого, я рывком поднял с пола хрипящего парня, поднес к его носу ствол пистолета.
– Где дети?
Парень захрипел. В горле его забулькало. Я встряхнул его.
– Говори! Считаю до трех. Раз, два…
– Графиня перевела их… после твоего нападения… на клуб… – прохрипел бандит.
– Куда?
– В Химки… В шахматную школу…
Дальше я уже не слушал. Ударил парня рукояткой по голове. Достал нож, снял с бандитов рубашки и начал резать
– Если ты насчет денег, то не волнуйся, я занял их на такси. При случае верну…
…Я приехал в милицию к Чегодаеву. Федор крутанулся в кресле.
– Юрий, ты уверен, что в этом не замешан Палач? Ведь мечта и цель его жизни – угробить всю мафиозную верхушку.
– Но ты сам мне говорил: свидетели показывают, что перед тем, как на двери «Александрии» появилась вывеска «закрыто», оттуда вышла Графиня в сопровождении кучи кавказцев, уселась в лимузин и укатила. И кафе тоже сняли кавказцы, к директору приходили два грузина.
– Разве Палач не мог договориться с ними?
– Вряд ли. Во-первых, зачем фанатичному ликвидатору мафии менять шило на мыло – одну мафию на другую? Место наших доморощенных бандитов занимают выходцы с Кавказа. Прибирают к рукам весь их бизнес и рынки сбыта. Во-вторых, он устроил разгром в клубе «Ночная фиалка, и в-третьих… Ты знаешь, как Графине удалось заманить всю верхушку местной мафии в это дурацкое кафе? Я думаю, она поймала их на детей. А Палач никогда не заключит союз с похитителями детей.
– А нельзя арестовать Графиню?
– А что мы ей предъявим? Десятки ее свидетелей покажут, что она вышла из кафе, когда убитые были еще живы. И что дальше?
– А дети?
– Мы их ищем, но мы ищем и Палача. Поверь, я всерьез опасаюсь за судьбы детей. Теперь, когда их родители мертвы, дети не нужны Графине, с ее-то миллионами. Она может ликвидировать их в любую минуту, если уже не ликвидировала.
– Может, отпустит?
– Нет. Ей не нужны живые свидетели, даже дети. К тому же, дети имеют обыкновение вырастать, мстить за родителей. Не забивай голову: это не наша боль. Наша боль – Палач.
Федор снова повернулся к компьютеру. Ясно, что он дурил мне голову своим компьютером. Он сказал:
– Данные от всех служб уже поступили, скоро уже будет готова карта, точнее, сводные карты разных уровней. Но я тут посмотрел на компьютере, все это дело – искать там человека – все равно, что иголку в стоге сена, он уйдет. Он наверняка уйдет. Такие лабиринты!
– У тебя есть другой план?
– Нужно выманить его на поверхность и взять.
– Ну, насчет «взять», у меня сомнений нет, – улыбнулся я. – А вот насчет «выманить»… Ты знаешь, как это сделать?
– Нет,
– Ну и как, есть система?
– Нет.
– Правильно, нет системы. – Я вздохнул. – Но все равно – на чем-то он должен проколоться!
– Так что же нам, сидеть и ждать его прокола?
– Нет, конечно. Прочешем канализацию, отыщем его логово. А параллельно придумаем, как выманить Палача.
– У меня тоже есть кое-какие мысли. И наработки, между прочим, тоже есть. Не думаешь ведь ты, что мы здесь в последнее время занимались только коллекционированием стреляных Палачом гильз? – хитро прищурился Федор.
– Ты не говорил ни о каких наработках.
– Рано еще… Результатов не было. А вот сегодня мне сообщили кое-что. Есть определенная подвижка.
– Какая, в чем? Что сообщили?
– Любопытство губит…
– Это профессиональное чувство.
– Чтобы вытащить Палача куда нам нужно, сначала необходимо войти в его систему информации и подсунуть дезу. А для этого нужно сначала выйти на этих людей, на тех, с кем Палачу приходится контактировать. На его поставщиков оружия…
– Я знаю, где дети! – мрачно сообщил я.
– И где же? – посмотрел Федор недоверчиво.
– Ты точно работаешь на Беркутова? – спросил тогда я. И Федор снова мне ничего не ответил.
…Тогда я ничего не понял и ушел. Ушел вообще из ОМОНа. Я рассказал Чегодаеву, где находятся дети, высказал все, что думаю о сотрудниках милиции, находящихся на услужении коммерческих структур, и хлопнул дверью. А уже потом друзья предложили мне выход на Югославию. Я совершенно не ожидал здесь, в Боснии, встретить Федора Чегодаева. У меня сложилось впечатление, что он специально приехал сюда, чтобы продолжить со мной свои загадочные игры.
Мне удалось через Андрия Зеренковича узнать, что Федор Чегодаев прибыл в Боснию при довольно странных обстоятельствах. Он приехал в Белград вполне официально, среди сопровождающих прославянски настроенную группу депутатов и там совершил что-то вроде побега. Сознательно отстал от своих. Никто его не хватился.
…Мы уже подходим к лагерю. По дороге Коста Порубович и Джанко нагрузили свои карманы бутылками ракии, перепало и в желудки. Лучший среди собеседников – я. Поэтому мне приходится выслушивать по очереди словесные излияния обоих.
Первым начинает свою порцию словесного поноса Коста. Он патетически размахивает рукой и произносит:
– Я конечно, не босниец, но по-моему, мы одинаковы – боснийцы и сербы. Ибо фатальная черта между нами в том и состоит, что босниец не осознает живущей в нем разрушительной силы, шарахается в сторону, когда ему предлагают проанализировать, и проникается злобой по отношению к каждому, кто пытается этим заняться, особенно к сербам.
– Ну, а они-то злой народ, сербы? – спрашивает Чегодаев, у которого из карманов тоже торчит по бутылке.