Записки наемника
Шрифт:
Отцы похищенных детей грозились повесить Графиню на собственных кишках. А для возврата детей условия были следующими – по сто тысяч долларов с головы.
Мне казалось, я должен спасти детей. Не потому, что это были дети. Мне казалось, пределы мести уже превысили все меры. При чем тут дети?
По крайней мере, мне надо попробовать попасть в ночной клуб, где я уже однажды побывал. Это можно сделать. Только там можно было выудить кое-что интересное. Я туда мог попасть только как охранник Беркутова. Но захочет ли Беркутов поехать туда? Не может же человек, у которого
Я провел успешную предварительную работу. Днем, когда даже работники покидали помещения клуба, я пробрался в игорный зал, внимательно осмотрелся. Этот мой выход я решил обставить со всем шиком. Пусть я буду Палач. Тем более, что я обнаружил в канализации небольшой склад оружия. Никто из ребят, с которыми мы обыскивали подземные сооружения, не заметил его. Я вооружился из обнаруженного склада Палача крупнокалиберным пулеметом. Пулемет и ленты я доставил в вентиляционную шахту «Ночной фиалки».
…В тот вечер Беркутова потянуло поехать туда, в ночной клуб. Всегда, когда ему нужно было снять стресс, он играл в рулетку.
В ночном клубе «Ночная фиалка», легальном предприятии госпожи Графини, где нелегально приторговывали наркотиками, было все как всегда. Публика подбиралась довольно респектабельная. В большом центральном игорном зале, где по трем стенам стояли автоматы, а вдоль четвертой тянулась стойка бара, крутилась рулетка; Ничто не предвещало бури. Охрана бдила еще на входе.
Крепкие рязанские и псковские ребята с деревенскими рожами, но в смокингах и с набитыми кулаками, тенями прохаживались по помещению. Крупье крутил рулетку и со стуком запускал шарик.
С обилием табачного дыма не справлялась даже мощная вентиляция.
Я незаметно ушел от Беркутова, который просаживал сотню за сотней долларов. Я понимал, что мой уход грозит большими неприятностями, но сознательно шел на обострение отношений. Я вышел в коридор, ведущий на кухню, и забрался в вентиляционную шахту. Пулемет и ленты лежали на месте.
По запаху табачного дыма я определил местонахождение игорного зала. Большая вентиляционная решетка на потолке зала задекорирована подвесным витражом с изображением фиалок. Стараясь не чихнуть, я укрепил альпинистскую веревку за силовой кронштейн, натянул на голову капроновый чулок, вытащил решетку, поправил пулемет, предусмотрительно снятый с предохранителя, и нырнул вниз.
Вместе с грохотом и звоном упавших осколков витражного стекла я соскользнул на зеленое сукно рулеточного стола и сразу же заговорил мой пулемет, заполняя тесное для такого калибра помещение грохотом и пороховой гарью. Я стрелял поверх голов, по игральным автоматам, полкам с бутылками, по стенам.
Беркутов охватил голову руками и нырнул под стол. Гости с визгом ломились в двери, охрана попадала на пол и тоже поползла к дверям. Разрывные пули громили и разносили комнату по части. Вздрагивали, ломились, лопались, кренились набок разрушенные автоматы, летела щепа и Осколки, прыгали по зеленому сукну большие горячие гильзы, источая сизый дым. Я вертелся вокруг своей оси, кроша вкруговую
Когда пулемет умолк, пропустив через себя длинную ленту, я бросил его на пол, спрыгнул со стола и рывком подняв первого попавшегося под руку парня в смокинге, крикнул ему прямо в ухо:
– Каждый день, пока дети у вас, будет вам очень дорого обходиться!
Выбив ударом ноги окно, я выпрыгнул во внутренний двор, припасенным заранее крюком приподнял тяжелую крышку люка и нырнул в канализацию.
Нужно было еще успеть вернуться домой, принять душ и обязательно позвонить Беркутову, если он уцелел после бойни.
…Федор сразу позвонил мне. И вот мне приходится вновь ехать в клуб «Ночная фиалка». Теперь в качестве как бы общественного помощника следователя. Всю дорогу, пока мы ехали, я косился на своего напарника. Сейчас, поднятый с постели, он выглядел очень уставшим, издерганным, постоянно крутил головой.
Я очень зауважал коллегу после утреннего разговора в управлении. Господи, ну почему он сам не догадался? Почему никто до него не подумал об этом? Так просто! Почему раньше, полгода, три месяца назад я не мог досконально изучить прошлое Палача? Наверное, потому, что будучи другом Федора Чегодаева, я считал, что и без того хорошо его знаю. И был поставлен в тупик вопросом, который мне задал Федор.
– Ты знаешь, я догадываюсь, кто это.
– Ну и кто же?
– Не скажу.
Я и раньше думал, что Федор не захочет мне говорить своих предположений насчет того, кто является Палачом. Однако, он ведь многого мне не говорил! Тогда в который раз я сказал ему:
– Ищи Палача под землей!
– Конечно, под землей! Я идиот! Я-то думал: каким образом он столько взрывчатки проносит незамеченной! По вентиляции! Которая сообщается с ходами связи!
– И с канализацией, и с метро. И со старыми бомбоубежищами, – добавил я. – Я запрашивал данные от разных служб на пароль одного человека. Каждая служба имеет только карты и планы своих коммуникаций. Связисты не знают ничего о прохождении канализационных коллекторов, если, конечно, они не совмещены на каком-то участке. А в метро ничего не знают о тоннелях связи и о канализации. Полный план всех коммуникаций есть только в голове того, кто ими пользуется. Там можно скрываться очень долго. Пока на компьютере не составят сводные планы, мы в них не разберемся и не научимся перемещаться в подземельях… Этого Палача даже выкурить нельзя.
Я не удержался и похвалил Федора.
Вот и клуб. Даже после разгрома внешне он нештяк. Зато внутри полный хаос.
– Видимо, оба цинка расстрелял, – присвистнул Федор.
Мимо нас милиция провела двоих парней в наручниках. Лица у арестованных были явно не русские.
– За что их взяли? – спросил я.
– Сопротивление милиции, наркотики.
– Какие нехорошие лица кавказской национальности! – притворно ужаснулся я. – Как будете разыскивать детей?
– Детей никто не станет разыскивать… – мрачно сказал Чегодаев.