Записки натуралиста
Шрифт:
Черная речка – это глубокий лесной ручей. Он служит как бы границей между глухой тайгой и разреженным смешанным мелколесьем. Его темная студеная вода то едва струится среди лесной чащи, то вырывается на широкий простор лесного болота. И тогда по его сторонам среди луговой травы блестят открытые участки воды – бочаги; по болоту желтеют крупные лилии.
– Хорошее место, – бросил старик, не слезая с лошади и осматривая тропу, пробитую среди болотной растительности.– Вон на той лесине и сидеть надо. – С этими словами он вытащил из-под себя меховой полушубок, подал его мне и, сказав, что утром будет ждать в сторожке, поехал обратно.
– Да ты не топчи зря траву – ведь козы след твой учуют, – крикнул он уже издали.
Кончается день. Скрывается солнце, освещая только вершины
Вот где-то позади меня рявкает косуля, ей откликается другая, третья – сначала далеко, потом ближе и, наконец, совсем рядом. Могучий звериный крик волной прокатывается по всему лесу, эхом отдается вдали, замирая за зубчатой стеной кедровника. Я неподвижно сижу в засаде, и мне кажется, что вот-вот на тропе должно появиться животное. Но проходит час, еще полчаса, много времени, а косули все нет и нет. Тропа, хорошо заметная при дневном освещении, уже совсем не выделяется на темном фоне; подо мной черная тьма.
«Как просто все в мечтах охотника и как сложно в действительности»,-думаю я, но в это время слышу осторожную поступь какого-то зверя. Вот он проходит вблизи дерева и вступает в воду; под его ногами хлюпает болотная почва. Для меня ясно, что это косуля, что она идет к водопою той самой тропой, но мне не легче от этого – я не вижу в темноте зверя. И тогда без всякой надежды я навожу винтовку, ориентируясь на слух, и нажимаю гашетку. Резко звенит выстрел, а за ним следуют характерные звуки быстро скачущего по болоту животного. Вскоре они стихают, и тогда мне становится ясно, что охота закончена – мне здесь больше нечего делать, но и уйти до утра некуда. И, чтобы скоротать время, я запахиваю полушубок, прочнее усаживаюсь на ветвях дерева и, склонив голову, начинаю дремать.
Я проснулся на рассвете. На побледневшем небе едва мерцали одинокие звезды. С каждой минутой, казалось, они подни– мались все выше и выше. В сумраке дремали деревья, а над болотом, насколько хватает глаз, извиваясь белой лентой, висел туман. Он клубился, медленно заползал в лесную чащу. С его проникновением сюда сразу становилось как-то особенно сыро, холодно и неуютно. Меня неудержимо потянуло к жилью, в теплую сторожку, и я только хотел спуститься на землю, как увидел небольшого зверька. Скрываясь за стволом соседнего дерева, он выставил остромордую голову и внимательным глазом следил за каждым моим движением. Несколько секунд, затаив дыхание и боясь шелохнуться, мы с любопытством рассматривали друг друга. В этот момент из нависшего над болотом тумана неожиданно появилась глухарка. Хлопая о ветви короткими крыльями, она совсем было уселась на ту самую лиственницу, где я провел ночь, но, вероятно, увидев близко человека, неловко вильнула в сторону и с квохтаньем полетела дальше. Еще мгновение – и крупная птица, как бы тая в густом тумане, исчезла из виду.
Неожиданное появление глухарки взволновало зверька. Он быстро спустился до первой горизонтальной ветви, с изумительным проворством добежал по ней до конца, затем перепрыгнул на ближайшую лохматую ветвь соседнего кедра и исчез в голубой хвое. Глядя на него, можно было подумать, что шустрый хищник пытался догнать летящую птицу. Но это только казалось. Уже в следующую секунду я увидел зверька под собой. С такой же энергией и быстротой он деловито бежал в противоположном направлении по лежащему на земле стволу громадной лиственницы и вскоре скрылся за кустами багульника. Вот и все, что я видел.
Однако и этого было достаточно, чтобы хорошо его разглядеть. Вы, наверное, думаете, что зверек был пушист и красив то есть был таким, какими мы привыкли рисовать в своем воображении драгоценных соболя или куницу? Ничего подобного. Он был действительно замечателен, но не своей красотой, а нелепой внешностью. Большая голова с широко расставленными круглыми ушами, острая черноглазая мордочка, а главное – его широкие мощные лапы
Странного и смешного зверька я принял за куницу, одетую низким летним мехом. Надо сказать, что в то время я смутно представлял себе распространение наших куниц и допустил ошибку. Чтобы такой же ошибки не сделал мой читатель, я коротенько и в самых общих чертах расскажу об этих замечательных животных, широко заселяющих Советский Союз.
Настоящие куницы в нашей стране представлены четырьмя видами. Они распространены главным образом на лесных и горных территориях Европы и Азии.
Вот, например, перед вами небольшой, замечательный хищник, относящийся к семейству куниц,– драгоценный соболь. В далеком прошлом этот зверек был не редок в нашем отечестве. Он широко заселял тайгу Сибири, встречаясь уже от средней части Печоры и на восток до нижнего течения реки Лены и от Алтайских гор до Уссурийского края, Камчатки и Сахалина. Прошло около века, местами исчезли лесные трущобы, отступила перед человеком тайга, а с этим частично исчез, частично отступил вглубь и драгоценный соболь. И его распространение стало не повсеместным, как прежде. В небольшом количестве он сохранился только в глухих участках тайги, отделенных иной раз многими сотнями километров один от другого.
И вот в это критическое для зверька время ему на помощь пришел советский человек. На обширных пространствах Сибири прекратился соболиный промысел, один за другим появились временные заказники и специальные соболиные заповедники. Охрана и заботливое отношение к животному вскоре дали плоды. Количество соболя возросло, отдельные населенные им пятна на наших глазах соединились друг с другом, численность соболя стала понемногу восстанавливаться. Однако этот естественный процесс все же шел слишком медленно. И тогда на помощь соболю пришла наша передовая техника. Там, где соболей стало много, их отлавливали сетями и самолетами быстро перебрасывали за тысячи километров, в те участки, где драгоценные зверьки жили когда-то.
Водились соболи и водятся в наше время также в Японии, Корее, Китае и в северных частях Монголии – только эти зверьки ро качеству меха значительно уступают нашим. Дело в том, что соболи из различных мест своего распространения не одинаковы. Они отличаются размерами, окраской, пышностью и мягкостью меха. Уральские соболи, например, сравнительно крупных размеров, но обладают светлой окраской и стоят относительно дешево. Мелкие же, но темные соболи из горных центральных частей Сибири ценятся очень дорого. Кстати надо сказать, что здесь не водится других куниц, кроме соболя. Таким образом, в молодости я столкнулся в Сибири не с куницей, как думал когда-то, а с соболем. Только зверек был покрыт низким летним мехом и не произвел на меня того впечатления, какое производит он в пышном и красивом зимнем наряде.
Где же обитает соболь, какой образ жизни он ведет, чем питается? – эти вопросы, конечно, интересуют читателя. Глухая и мрачная тайга, каменистые россыпи, поросшие кедровым стлаником,– вот излюбленные места его обитания. Ведет он наземный и ночной образ жизни, поедая главным образом мелких грызунов, кедровые орешки и ягоды. При нужде он легко взбирается по древесным стволам, немного уступая в способности к лазанию другим, настоящим древесным животным.
В лесных и лесостепных районах европейской части нашей страны, в горах Кавказа и в самых западных частях Сибири обитает ближайший родственник нашего соболя – лесная куница. Родство этих двух животных настолько близко, что в области общего распространения, на Урале и в самых западных частях Сибири, они часто образуют помеси. Зверьки гибридного происхождения широко известны местным охотникам под именем кидуса.