Записки о капитане Виноградове (сборник)
Шрифт:
– Вот сволочь!
– Точно… – тихо чмокнула дверь, и машина зашелестела широкими протекторами в сторону Невского.
Интересный мы народ, подумал Виноградов, чиновник взятки берет – сволочь. Это ясно. А если не берет? Тоже считаем сволочью, ни себе жизни не дает, ни людям. Еще больше злимся.
Мимолетно захотелось закурить – давно оставшийся в прошлом способ сосредоточиться. Скамейка в скверике оказалась сухой и относительно чистой. Капитан достал из сумки невостребованный с утра бутерброд и, прикрыв глаза, вцепился в него зубами.
У блатных это называлось «попасть в непонятку». Так… Попробуем
Ладно. Плевать. Будем думать, что это шоу кто-то зачем-то организовал. И на участие Виноградова тут явно не рассчитывали – слишком много совпадений: водитель – раздолбай, задержка поезда, та баба с кофе и задницей… Теоретически проверяющий от штаба может приехать в любой момент ночью, но практически в четыре часа дураков нет гоняться, все спят без страха и упрека… Даже если наблюдали с улицы: подъехала машина, минутку постояла и уехала – как обычно! Кто мог знать, что шофер за ключами отпросился?
Все хорошо. И просто. Остается только убедить их, что я там был случайно. Проездом, так сказать. Да, попробуй теперь, убеди! И вообще, кого «их»? Кого представляют эти два полудурка, решившие, что Виноградов «посвящен»? Во что «посвящен», черт побери!
Да, была тогда, в девяносто втором, попытка. Собирались порядочные мужики из ментовки, спецназовцы, что-то делали по мере сил – нет, не для свержения существующего, просто чтобы выжить, спасти тех, кого бывшие партийные чинуши, перекрасившись, шваркнули на растерзание новой демократической номенклатуре. В основном у себя дома, но не только… Этакое даже не тайное общество – клуб, союз единомышленников. Иных уж нет, а те… Как-то само собой рассосалось: одни погибли на Кавказе и в Сербии, другие сидят, третьи нашли себя в системе, живут сытно, ждут пенсии…
Сейчас кто-то другой банкует. И правила другие, и стиль пожестче… Виноградова в эту команду никто не звал, да он и не рвался: в какой-то момент у любого человека наступает предел насыщения дерьмом, когда хлебай, не хлебай – больше ни ложечки не лезет. Но как любой обыватель, капитан газетки почитывал.
По весне охота началась: два «вора в законе», три «авторитета»; работали профессионалы, наповал… «БМВ» стала машиной опаснее некуда: по количеству взрывов далеко «Запорожцы» опережает. «Старышевские» с «поволжскими» неделю воевали, до гранатометов дело дошло, трупы закапывать утомились. «Сходняк» так и не установил, кто их лбами столкнул, из-за чего, некто невидимый в Главке колоду тасует: этого на пенсию, того вверх круто. У строптивых – инфаркт. Или взятка с поличным. И не только в милиции: в прокуратуре, внутренних
«Та-ак! И полудурки считают, что я „в обойме“, – подумал Виноградов. – Ну и пусть считают – я-то знаю, что вне игры! Да, размечтался… На то они и полудурки, чтоб „тем хуже для тебя…“ Эти, если что в голову вбили… Стоп! Возвращаемся: кто такие „они“? Ну-ка, ну-ка… По формальным, видовым, так сказать, признакам, они могут быть включены в круг посвященных. Но, судя по всему, не включены – хотя и хотят! И никого из вышестоящих своих они не представляют: те бы не были вышестоящими, если бы не входили в „организацию“ или как ее там…»
Виноградов умудрился, не открывая глаз, зажмуриться от удовольствия: ага! Цена что Пограничнику, что его приятелю известна, за стол их не сажают, карт не раздают. А очень ведь сукиным детям хочется! Из этого и будем исходить.
И чем он, Виноградов, может им помочь? Ничем! А не помочь? Невозможно. Убьют. Или еще что похуже: самое опасное – взбесившиеся козлы.
В очередной раз сегодня вздохнув, Владимир Александрович поднялся со скамейки: он направился на встречу со старым приятелем Виктором Сергеевичем Барковым, который теперь уже был полноправным командиром роты резерва Оперативного отряда милиции, без пяти минут медаленосец.
– Что невесел, капитан? – приятельски приветствовал Виноградова постовой, третий участник «великого магазинного побоища». Его тоже представили к награде, и, отгуляв положенные «лечебные» дни, боец опять приступил к службе.
– Счастье – ненадежный друг: оно приходит, когда нам хорошо, и уходит, когда нам плохо, – милиционер вряд ли читал Кривина, поэтому можно было без риска выдать мысль за свою.
Задумавшись, постовой кивнул:
– Верно.
– Командир на месте?
– Ага. У себя.
Надо будет вытащить его куда-нибудь на воздух, подумал Виноградов. А то бес их знает, эти современные средства технического контроля – все стены утыканы, гвоздь вбить некуда без риска в микрофон попасть…
Виноградов резко выбросил вперед руку в перчатке, но попал в пустоту. Добавлять не имело смысла: Барков уже разорвал дистанцию и ждал только момента для контратаки.
Они были почти одного веса. Виктор чуть выше и значительно моложе, к тому же чувствовалась разница в подготовке. Капитан шагнул и тут же наткнулся на мощный прямой в голову, еще один удалось отбить, но завершивший серию удар ногой сбоку, чуть выше печени, отбросил его на гимнастическую скамейку.
– Все! Хватит! Дорвался до бесплатного…
– Ну извини, Саныч! Ты же сам меня сюда привел. Спровоцировал, можно сказать.
– Отдыхаем. Присядь чуток, а то я до душа не доберусь. Здесь и закопаете.
– Лады! – Барков тяжело опустился рядом с капитаном, подтянул поближе брошенную тут же футболку и вытер ею мокрый от пота лоб.
– Это ты умеешь, сила есть… – Виноградов потер кожу под глазом – намечался небольшой синячок.
– Зато ты умный! Мои гоблины из всех офицеров, пожалуй, только тебя и воспринимают: еще бы, опыт оперативный, прошлое достойное.