Записки о жизни Николая Васильевича Гоголя. Том 2
Шрифт:
(Эдвиг). Не знаю, государь, о каких ты римлянах говоришь.
(Альфред). Римляне — народ, который завоевал Англию и которому были подвластны бритты.
(Эдвиг). Бритты были, это правда, а римлян никаких не было.
(Альфред). Ты не знаешь , потому что не читал (книг). Римляне были народ великий; они покорили весь мир, и в том числе бриттов.
(Эдвиг). Воля твоя, король, римляне и живут в Риме. Нет, король, это тебе солгали. У нас есть старики, которые помнят, как покорили саксы, народ, которого храбрее еще никого не было, — и те говорят, что были здесь только бритты.
(Альфред в сторону). Ну, об этом тоже нечего толковать. Хороши наши таны! (Вслух). Я, любезные мои подданные, хочу слышать отчет о нынешнем положении государства и о всех происшествиях, бывших без меня, по кончине брата моего Этельреда. Об отдыхе моем не беспокойтесь; отдохнуть я успею. Ты, Этельбальд, так как старший в государстве и старший советник в Вителагемоте, расскажи мне подробно все.
(Этельбальд). Все хорошо, государь; со стороны датчан только худо. Впрочем, дорога от Йорка до Лондона поправлена и была мощена все время; зверинец твой в исправности; все королевские твои латы, щиты, отцовские и добытые покойным твоим братом Этельредом, я сохранил в исправности.
(Эдвиг). Врет старой медведь: лучшее копье стянул себе.
(Альфред). Ты, Этельбальд, говоришь о моем хозяйстве. Это дело пустое. Я просил тебя рассказать, как государство, в каком положении. Граф Эдвиг, в каком положении государство?
(Эдвиг). Яорлы и бретонские рабы не выплачивают полей, очень опустошенных датчанами; не на что вооружить рыцаря; лошади — мерзость.
(Альфред). Зачем вы позволили датчанам взять Мерси и Эст-Англию?
(Эдвиг). Что ж делать, король? Покойный король, брат твой, храбро сражался, да силы его перетянула сила. Они знаются с дьяволом; с ними из моря приходят морские чудовища.
(Альфред). Брат мой Этельред сражался, как должно славному, доблестному саксонцу; но вы были виною, непокорность вассалов была причиною.
Сифред. Еслиб я имел землю в Эст-Англии и в Мерси, я бы защищал ее моею рукую и руками моих вассалов ; но у меня свои земли есть.
Альфред. Да разве вы умели защитить свои земли? Отчего по всей дороге, по которой мы ехали, пустые пажити и две развалившиеся церкви, и те опустошены? Малолюдный (отряд) датчан издевался над вами; а вы, хорошо вооруженные и христиане, могли вынести это!
(Окружающие). Браво, — король! Вот король! прозорлив как орел! — Такого нам нужно короля!
(Сифред). Я никогда не был бесчестным, и всегда готов, и если бы граф Мидльсекс не поссорился со мною, я бы не выпустил датчан, и Вессекс и его владения спас(бы).
(Альфред). И виною вы же, вы, через свои мелкие ссоры! Мне очень не нравится это ваше феодальное обыкновение. Бог знает что такое! Всякий управляет, как ему хочется; высшему не повинуются, между собою несогласны. (В) государстве (все) должно быть, как в Римской империи; государь должен повелевать всем по своему усмотрению, как ему захочется.
Одон потупляет глаза. Гм! я что-то не совсем понял это. Ведь (в) Англосаксонии всякий тан вольный и свободный человек, разве возьмет землю собственно от короля.
(Альфред). Отчего я не вижу здесь ни одного епископа? Один только дряхлый старик и вышел меня встретить.
(Одон). Епископ весекский убит в войне с датчанами, а Адельстан из Кента умер.
(Альфред). И некому позаботиться о том, чтобы избрать на (его) место!
(Сигфрид). Нет, король, в том нет нам укоризны. Все таны нарочно собралась в Арвальд, но некого было избрать: не нашли такого, который мог бы читать Святое Письмо.
(Альфред). Будто уже в Англии нет ни одного священника, умеющего читать? Ведь еще отцом Этельвальдом была заведена коллегия.
(Сигфрид). Коллегии давно уже у нас нет.
(Альфред). Где же она?
(Сигфрид). Сожжена датчанами.
(Альфред). Опять датчане! Да что это за бич такой датчане? Ила Англия вся состоит из трусов, или в самом деле датчане... (Входит вестник). Что это за человек? что ты?
(Вестник). Король!
(Альфред). Что?
(Вестник). Датчане ворвались и грабят Лондон.
Король в изумлении. Как легки на помине! Ну, господа таны и графы, теперь нам приходится сию минуту думать о вооружении. Нечего делать, нужно все отложить в сторону.
(Эдвиг). Я готов, все вассалы при мне, государь.
Этельбад. Для тебя, государь, все рад перенесть.
Арвальд. В одну минуту буду снаряжен. Уходит.
(Альфред). Да, шумно начинается мое царствование! Дайте же все вы, благородные таны, клятву — ни пяди земли не уступать датчанам.
(Таны). Да, клянемся, Спасителем Иисусом и Девой Марией клянемся!
(Альфред). Я хочу сейчас осмотреть войска ваши. (В сторону) Ну, король, яви теперь деятельность духа. Вот тебе то поле , которое ты рвался возделать! Много работы предстоит. Страшная перспектива: внести туда пламенник наук и познаний, где их в помине нет, где нет букваря во всём государстве; подвести под законы и укротить своевольное неустройство зтих беспокойных магнатов, глядящих лесным (зверем); а в добавок и на плечах неприятель. Дай, Боже, силы! Уходит.
Цеолин. Как мне нравится король!
Эдрин. Ты не знаешь его еще, Цеолин, хорошо: это Бог, а не человек.
Эдвиг. Что, Кедовр? у тебя все вооружены?
(Кедовр). Все.
(Эдвиг). Что король? ведь кажется молодец?
(Кадовалла). Да, кажется, храбр, да что-то так...
(Эдвиг). Что?
Кадовалла. Мудреной что-то.
Действие II.
Альфред, граф Этельбальд, граф Эдвиг, Цеолин, Кадовалла, с толпою воинов, входят на сцену.
Альфред. Мне еще не верится, чтоб мы были побеждены. Горсть, разбойничья шайка, не больше, — и перед этой шайкой не могли устоять 2 тысячи феодалов, цвет саксонской нации, и 10 тысяч пеших! Что скажете вы на это, благородные таны, столпы зтой нации?