Записки переводчицы, или Петербургская фантазия
Шрифт:
Раз в месяц нас грузили в автобус и вывозили на «день здоровья».
— Давайте я лучше срочный перевод закончу, — пыталась я пойти на подкуп, Демиург же зловеще молчал, вперив голубые очи. — Понимаете, Леонид Петрович, — жалобно скулила я, — мне столько не выпить! Посмотрите, какая я худенькая.
— А ты тренируйся, — чеканил Вий. — И помни, Демиург здесь я. Низвергну с небес — станешь падшим ангелом. Незаменимых у нас нет!
В преддверии 8 Марта, совершенно точно, намечался сюрприз. Коллектив заметно нервничал, потому что фантазия у шефа была неукротимой. И каждый понимал, что, если даже Демиург
Обычно пунктуальный, Леонид Петрович сегодня опаздывал. Я видела, как терялась в догадках Алиса. Она покусывала губу, глядя своими хрустальными очами на страницу гугла, и уже минут пятнадцать не шевелилась, словно мраморная нимфа. Правая рука лежала на мышке, левая поглаживала крышку телефона. Но позвонить красавица не смела. «Может, у него есть еще одна Алиса, — подумала я и тут же смутилась. — Вредничаю, потому что старею». Однако чувствительная чеширская кошечка моментально уловила «волну» и с удивлением посмотрела мне в глаза, как будто укоряла: «И вам не стыдно?» Я вспыхнула как спичка: «Стыдно, деточка. Еще как стыдно! Я в душе завидую тебе — такой молодой, такой красивой!»
Мои покаянные размышления прервал истошный вопль охранника:
— Приехали!
Потом из-за двери высунулась бритая голова и сказала страшным шепотом:
— Не в настроении... Держитесь!
Мы замерли. И тут же стремительно вошел Демиург; полы французского кашемирового пальто вились за спиной, как складки королевской мантии. Выглядел шеф неважно: воспаленные веки, мешки под глазами, как у породистого бульдога, правое веко слегка подрагивало, кожа бледная до синевы, поэтому веснушки казались не золотыми, а коричневыми. Мы знали, что букет этих невеселых примет означал примерно следующее: «У меня зверски болит сердце, но я на это плюю, и только посмейте что-нибудь сказать про мое здоровье!» Господин Бронштейн быстро и решительно подошел к столу и нечаянно опрокинул переполненную мусорную корзину.
— И это начало трудового дня? Ни стыда ни совести! — зловеще сказал он. — Откуда с утра столько дерьма?
— Уборщица не пришла, — прошептал хозяйственник, который тосковал в заднем ряду. — Мы сейчас позвоним.
— Звонить не надо, — отрезал шеф. — Ищите другую.
— Леонид Петрович, она ведь очень обязательная и аккуратная. Со всяким может случиться...
Рыжая бровь выгнулась дугой, на переносице появилась морщинка.
— Вы не услышали меня, Александр Николаевич? Хотите, чтобы я нашел другого завхоза?.. Ладно, теперь о главном — как будем праздновать МЖД. Я имею в виду Международный женский день. Надеюсь, что все поняли.
Он вытащил из кармана пачку бумажных прямоугольников и эффектно кинул на стол — они легли как карты, веером.
— Подходите берите — это билеты на пекинскую оперу. Каждому по две штуки.
— Как эксклюзивно! — воскликнула Алиса.
Бедный Александр Николаевич, обезумев от страха, снова проявил вольнодумство:
— Леонид Петрович, я все понимаю — это так здорово: дорогие костюмы, декорации... Но они же пять часов поют тонюсенькими голосами! Как ультразвук. У меня мигрень, я сойду с ума... Я ничего не понимаю в китайском искусстве. Я человек православный.
— Одно другому не мешает, — невозмутимо сказал шеф. — Нужно расширять кругозор. И учтите: я никому не навязываю эти билеты.
Леонид Петрович обвел внимательным взглядом толпу сотрудников.
— Проявите характер, откажитесь. Я не против. У вас есть три дня на принятие решения. По крайней мере, я буду знать, кто из вас ленив и нелюбопытен, не хочет развиваться и не любит начальство. Предполагаю, что таковым сотрудникам будет трудно работать в нашем издательстве, потому что... — он презрительно оттопырил нижнюю губу и стал похож на неизвестного римского императора, — у нас без кругозора нельзя. А во-вторых, я за принцип единобожия. Кто не хочет поклоняться кумиру...
Шефа не дослушали. Все дружно шагнули к столу, и образовалась длинная очередь, в которой я оказалась последней. Я озадаченно вертела в руках два беленьких квадратика. Интересно, что делать со вторым?
— Я могу вам помочь, Анна Александровна!
Глаза-драгоценности заискрились под челкой, на щеках появились насмешливые ямочки. Всем своим видом Алиса говорила: «Этому синему чулку — один билет!»
— Мой молодой человек тоже захочет пойти, только... — выразительный взгляд в сторону Демиурга, — мне нужно три билета. Проблема в том, что у меня двое друзей, и я никак не могу выбрать.
— Спасибо, Алиса, — сухо поблагодарила я, — но мне нужно именно два билета.
— Подружку возьмешь? — усмехнулся босс.
— Пока не знаю, — напустила я таинственности.
— Вот и ладушки, — довольно сказал Леонид Петрович. — А сейчас зайди ко мне, Анна. Есть вопросы по поводу нового перевода.
— Моего? — удивилась я.
Такого он еще никогда не говорил!
— Нет — ее.
Босс кивнул на Алису, наблюдая за моей реакцией.
— Ого! Она уже делает переводы?
Алиса очень смутилась.
— Приготовить кофе, Леонид Петрович? — робко спросила она.
— Ты нам не нужна, сиди и работай, пока не позову, — гордо ответил господин Бронштейн.
Мы прошли в кабинет. Босс, не обращая внимания на секретаршу, лично повесил издевательскую табличку «Не беспокоить!» и громко повернул ключ в замке.
— Пусть думают, что мы злоупотребляем служебным положением. Думают и завидуют. Правда, Аня? — Он назидательно поднял вверх указательный палец с идеально отполированным ногтем. — И вообще, надоели, черти. Всех уволю, тебя оставлю... Ознакомься! — Он небрежно швырнул распечатку, снял пиджак, галстук и настежь распахнул окно. — Душно, однако! Там, в принципе, ничего ужасного нет, девка она неглупая, хотя и искры Божьей я не чувствую. Немножко смешно и как-то беззубо — на твердую троечку.
Я пододвинула листы и стала читать, не теряя шефа из виду: раз душно, значит, опять сердце. Но Демиург, отдышавшись, уже совал кофейную таблетку в изящный аппарат.
— Леонид Петрович, а вам можно?
— Права ты, Анька! Как всегда, права: я же сосуды забыл расслабить. — Он налил две огромные рюмки французского коньяка и приказал: — Пей!
Я с удовольствием согласилась, наслаждаясь запахом и цветом божественного напитка и пытаясь понять, что сегодня утром произошло с моим начальником. Потом погладила листы и сказала: