Записки полярника
Шрифт:
— Давайте выпьем за удачное достижение Земли Франца-Иосифа и за нашего замечательного капитана, — проговорил хозяин, наполняя рюмки. Владимир Юльевич рассказал нам о том, что руководство экспедиции решило строить станцию здесь, на мысе Седова, или, как его уже окрестили корреспонденты, «Полярной голгофе».
— Выпьем за светлую память Георгия Яковлевича Седова, — предложил Визе.— Вам выпало счастье зимовать здесь, где он отдал свою жизнь ради науки и человечества.
...Я уже писал о том, что Визе был участником экспедиции Седова, которая должна была, прозимовав на Земле Франца-Иосифа, отправить пешую партию к Северному полюсу. Была предварительная договоренность, что к самому полюсу вместе с Георгием Яковлевичем Седовым в качестве свидетелей непременно пойдут Николай Васильевич Пинегин — фотограф и художник и Владимир Юльевич Визе — в то время географ-астроном, который должен был точно определить координаты нахождения группы.
Но обстоятельства сложились иначе.
В ту ночь, когда мы сидели в каюте Визе, нам посчастливилось из уст участника похода узнать некоторые подробности об экспедиции Седова.
В первый год судно «Святой Фока» не достигло Земли Франца-Иосифа. Льды затерли пароход, и зимовка проходила у берегов Новой Земли. В конце августа 1913 года льды, сковывавшие судно, взломало, и судно взяло курс к Земле Франца-Иосифа. Сначала шли в легкопроходимых льдах, но чем дальше забирались на север, путь становился все тяжелее и тяжелее.
В 150 милях от Земли Франца-Иосифа выяснилось, что осталось всего 2 тонны угля и немного плавника. Было ясно, что этого топлива не хватит, чтобы дойти до Архангельска. «Святой Фока» мог оказаться в плену у льдов. Атмосфера на судне стала тревожной и гнетущей. По поручению офицеров Николай Васильевич Пинегин говорил с Георгием Яковлевичем о тяжелом положении экспедиции, о малой вероятности достижения цели, о том, что, пока не поздно, лучше вернуться. Седов предложил занести все эти соображения в судовой журнал.
Все, что далее рассказал нам Владимир Юльевич, спустя тридцать лет я нашел в судовом журнале «Святого Фоки». Вот что в нем было написано:
«Сегодня 23 августа офицерский состав экспедиции просит Вас сообщить ему о Ваших дальнейших планах касательно следования экспедиции на Кап-Флора, а именно: имеются ли какие-либо данные или расчеты, что судно дойдет до Земли Франца-Иосифа, если нет, то предполагаете ли Вы, покинув судно, дойти до этой земли и перезимовать там? В противном случае офицерский состав просит разъяснить, на какой запас теплой одежды, а также провианта он может рассчитывать во время зимовки на Земле Франца-Иосифа. Со своей стороны офицерский состав позволяет себе выразить следующее единодушное мнение: экспедиция в данное время располагает топливом в лучшем случае на двое суток хода судна, если будет сожжено все, что можно.
Принимая во внимание незначительность расстояния, проходимого судном в сутки (27—28 августа — 45 миль, 28—29 августа — 29 миль) офицерский состав экспедиции считает достижение Земли Франца-Иосифа этим рейсом маловероятным, вернее всего, судно будет затерто льдами на значительном расстоянии от Земли Франца-Иосифа, будет вынуждено дрейфовать. Этот дрейф нежелателен ввиду полного отсутствия топлива, а также неизвестной продолжительности дрейфа.
Достижение же Земли Франца-Иосифа пешком офицерский состав считает возможным далеко не для всех членов экспедиции. Лишь меньшая часть ее снабжена подходящей одеждой и будет вынуждена идти в городской летней одежде. Поэтому достижение Земли Франца-Иосифа пешком представляется не всем членам экспедиции, а только снабженным теплой одеждой. Разделиться же на две партии, из которых одна пойдет пешком на Землю Франца-Иосифа, а другая — останется на судне, офицерский состав считает неблаговидным поступком, так как партия, уходящая на Землю Франца-Иосифа в таком случае покинет товарищей в очень тяжелом положении, предоставив их на волю судьбы, с провиантом, которого не хватит и на год. Если допустить, что судно не дойдет до Земли Франца-Иосифа лишь небольшое расстояние и экспедиция, покинув судно, достигнет земли, и в данном случае удачный исход зимовки является очень сомнительным, так как охотой может пропитаться три человека, но не семнадцать, для которых на восемь месяцев нужно, по расчету, сто тридцать шесть медведей. Кроме того, покинуть судно и зимовать на Земле Франца-Иосифа — это погубить всю научную работу экспедиции, выполненную на Новой Земле. Новой работы в предстоящих условиях зимовки быть не может. Из-за создавшихся условий должна отпасть и всякая мысль о прямой цели экспедиции — достижении Северного полюса.
Ввиду всего этого офицерский состав придерживается того мнения, что лучше взять курс на юг и, выйдя изо льдов, перезимовать где-нибудь в арктической стороне, сделать ряд научных работ. А в следующем году, подновив запас провианта, угля и снаряжения, направиться снова на Землю Франца-Иосифа и далее».
Неумолимая действительность доказывала правоту написанного. Все ждали, что Седов поймет это. А для Георгия Яковлевича это был неожиданный удар со стороны людей, на которых он надеялся и которые Добровольно пошли на все трудности экспедиции.
В своем дневнике Седов записал:
«Сегодня офицеры мне поднесли подарок: заявили, чтобы вернуться обратно». Потом он добавил: «Меня сначала это удивило, и огорчило именно то, что придется им отказать...»
Трудно сказать, чем бы кончилось это выступление офицерского состава, если бы команда не оставалась на стороне начальника экспедиции. Теперь Седов сутками не уходил с мостика, неуклонно ведя судно на север.
«Святой Фока» все же достиг Земли Франца-Иосифа. Правда, в топках было сожжено все, что могло гореть, вплоть до бани. На мысе Флора, вопреки ожиданиям Седова, вспомогательного судна с углем, продовольствием и одеждой не оказалось. Все надежды рушились, и лучше всех это понимал Георгий Яковлевич...
Зимовка седовцев протекала в той самой бухте, в которой сейчас остановился наш пароход, носящий имя Седова. Зимовка проходила в очень тяжелых условиях, большинство болело цингой, в том числе и сам Седов.
Однако от мысли идти к Северному полюсу Георгий Яковлевич не отказался. У него не было другого выхода.
Дело в том, что еще во время организации экспедиции Министерство морского флота заявило, что не Седову — сыну простого рыбака — они могут доверить руководство. Для этого есть замечательные моряки, имеющие имя. А кто такой Седов? Выскочка, черная кость... Георгию Яковлевичу было отказано в средствах, и он вынужден был организовать экспедицию на добровольные пожертвования. При таком положении дел Седов мог возвращаться на родину только победителем.
— ...Георгий Яковлевич просил меня примириться с мыслью, — продолжал Визе, — что из-за недостатка собак мне не придется сопутствовать ему в походе к полюсу, как это ранее намечалось. Я вынужден был согласиться.
Между тем развязка приближалась. 3 февраля в 12 часов дня при тридцатиградусном морозе Седов и два матроса Линник и Пустотный отправились к полюсу. Седов был обречен: он пошел больным. Через несколько дней случилось непоправимое. 19 марта вернувшиеся обратно Линник и Пустотный сообщили, что Георгий Яковлевич Седов погиб.
После возвращения экспедиции на «большую землю» министр морского флота Григорович, узнав о смерти Седова, сказал: «Жаль! Я посадил бы его в тюрьму!»
Мечта Седова о достижении Северного полюса, как и мечта Андре, Нансена, Каньи и других его предшественников, не осуществилась. Но своим личным мужеством они завоевали признание всего человечества.
«Седов» выброшен на камни
Мы не заметили, как наступило утро. На корабле заработала лебедка.