Записки полярника
Шрифт:
Но вот открылся трапециевидный мыс Флора. Оттуда исходил непонятный шум. Нам некогда было выяснять, что это могло означать: все были заняты поисками норвежцев и с этой целью внимательно разглядывали в бинокли проливы и острова архипелага.
Из-за большого скопления льда бросили якорь в пяти километрах от берега и стали среди разводий добираться к нему на шлюпках. Чем ближе подходили к берегу, тем слышнее был шум. Теперь он уже казался чудовищной какофонией.
— Это самый большой птичий базар во всем архипелаге. Здесь на скалах гнездятся миллионы кайр, чистиков и чаек, — пояснил Визе.
Наконец после очень тяжелого пути шлюпки подошли к берегу. Мы высадились на покрытую крупной базальтовой осыпью землю. Нас окружала такая же лишенная жизни природа, как и на острове Гукера.
— Ну и земелька! Только большой шутник мог назвать мыс Флора именем богини весны и цветов,— сказал Борис Васильевич Громов.
С чувством глубокого уважения к героическому прошлому наших предшественников мы отправились искать место, где они жили.
Надо сказать, что те экспедиции, которые посещали Землю Франца-Иосифа, ставили себе целью достижение Северного полюса, и мыс Флора обычно служил им базой на этом пути.
Когда на мыс Флора прибыли мы, оказалось, что от домика экспедиции Джексона уцелел только фундамент и пол, под которым жил песец.
Неподалеку размещалась хижина американской экспедиции Фиалы. От бамбукового жилища тоже почти ничего не осталось.
Жилье, конечно, могло разрушиться от времени. Здесь могли также хозяйничать и звери. Но вот что было странно: русское судно «Герта», посланное для спасения экспедиции Седова в 1914 году, пополнило запасы продовольствия, одежды и оружия на мысе Флора. Однако, как мы ни искали склад, обнаружить его не удалось. Возле остатков жилья валялись разбитые ящики с чаем, зернами кофе, полуистлевшая обувь. Все говорило о том, что здесь хозяйничали люди.
Пожалуй, впервые крайне раздраженно Шмидт проговорил:
— Кто-то не просто воспользовался продуктами, а грабил хищно и поспешно. Видимо, это дело рук иностранных промышленников и туристов, которые заходили сюда в последние годы.
Приводить в порядок этот хаос не было времени, и Шмидт дал указание начальнику зимовки в ближайшее время прийти сюда еще раз, чтобы восстановить продовольственную базу. Забегая вперед, скажу, что указание это было выполнено: мы привезли сюда ящики с консервами и прочими продуктами.
В первое посещение мыса Флора мы нашли на берегу хорошо сохранившуюся шлюпку итальянской экспедиции герцога Абруццского, побывавшего здесь в 1899—1900 годах.
В полукилометре от развалин мы обнаружили памятник из зернистого мрамора. Он был поставлен итальянским правительством полярным путешественникам лейтенанту Кверини, машинисту Стеккену и горному проводнику Оллье из экспедиции Абруццского, погибшим в пути к Северному полюсу.
В специальном углублении памятника нашли железный пенал, в котором оказались записки, написанные теми, кто побывал на мысе Флора за последние четверть века. Наша экспедиция тоже оставила записку: «Всегда чтим героев Арктики».
Поодаль от памятника мы увидели могилу. Здесь был похоронен умерший от цинги механик экспедиции Джексона.
От русского флага, поднятого на мысе Флора в 1901 году адмиралом Степаном Осиповичем Макаровым, не осталось и следа. Взамен его мы установили флаг из жести.
Осмотр острова был закончен. Нам хотелось остаться на зимовку именно здесь. Мыс был как бы центром Земли Франца-Иосифа. Именно тут останавливались первые полярные исследователи: Нансен, Ли Смит, Джексон, Седов и другие. Но подойти к нему и начать выгрузку было невозможно из-за дрейфующих льдов, а ждать, пока дрейф прекратится, не было времени.
По совету Визе решили осмотреть бухту Тихую, поэтому, обогнув мыс Баренца, взяли курс на север. Погода улучшилась. Появилось солнце, и Арктика снова ожила. Перед нами предстала величественная панорама Британского канала. Слева по борту на фоне светло-голубого неба вырос из воды остров Брюса, сплошь покрытый заснеженным глетчером. За ним высился ледник Земли Принца Георга, а справа рельефно выступали острова Скотт-Кельти, Кетлиц, Луиджи и многие другие, названия которых мы еще не знали.
— Здесь, а не в Крыму и на Кавказе надо строить санатории и дома отдыха, — с увлечением стал доказывать доктор Белкин. — Что может быть лучше? Кристально чистый воздух, первобытная природа и настоящий вечный покой.
Навстречу нам плыли одинокие льдины, с которых иногда сползали в воду тюлени, а потом с любопытством смотрели на нас. Миновав остров Скотт-Кельти, «Седов» вошел в бухту Тихую, и снова пейзаж поразительно изменился. Взорам седовцев открылась новая картина?
Бухту окружали глетчеры, вершины которых блестели на солнце. В глубине бухты, отражаясь в зеркальной глади, высилась неприступная скала Рубини, названная Джексоном в честь знаменитого певца. На этой скале, так же как и на мысе Флора, был птичий базар. Плавали хрустальные льдинки и спали на воде люрики.
Под утесами на северной стороне бухты виднелись два одиноких креста.
Ледокол встал на якорь в середине бухты Тихой, и через несколько минут руководители экспедиции и зимовщики на шлюпках подошли к берегу. Резкими криками встретили нас кружившие в воздухе чайки
Прежде всего мы направились к крестам и, подойдя, сняли шапки.
Высокий поморский крест был поставлен на астрономическом пункте в память пребывания здесь экспедиции Георгия Яковлевича Седова, а маленький крест стоял на могиле механика из экспедиции Седова Ивана Андреевича Зандера. На почерневшем дереве виднелись следы медвежьих когтей, вокруг могилы были разбросаны камни.
Приведя могилу в порядок, вернулись на корабль. В бухте и на палубе было уже тихо. По-видимому, все спали. И мы хотели уже направиться в свою каюту, как вдруг заметили одиноко шагавшего Визе. Увидев нас с Кренкелем, он пригласил:
— Пойдемте ко мне в каюту. У меня есть две бутылки французского коньяка.
Мы охотно согласились. Каюта Визе была маловата, и троим мужчинам было трудно в ней разместиться, но, как говорят, в тесноте крепче дружба. Через минуту на столе уже красовались бутылки с «божественным нектаром», сыр, семга, икра.