Записки рецидивиста
Шрифт:
И вот подошел тот день — завтра я выхожу на волю. А сегодня вечером Шарип заварил ведро чифирю, и все, кто пьет чифирь, подходили с кружками и пили. Наганюк приходил попрощаться со мной, в его характере произошли ощутимые перемены в лучшую сторону. В общем, кайфовали мы и разговаривали почти до утра. Кто-то притащил гитару, я прошелся по аккордам и выдал старую лагерную песню:
А наутро расстреляют Халима. РасстреляютШарип остановил меня:
— Ты что, Димыч, такую не в масть грустную, давай что-нибудь повеселей.
— Постой, паровоз, не стучите, колеса. Кондуктор, нажми на тормоза. Я к маменьке родной, больной и голодный, спешу показаться на глаза… — запел я.
В первой половине дня по местному радио объявили:
— Пономарев В. В., срочно явиться на вахту, вы освобождаетесь.
Шарип посмотрел на меня и сказал:
— Димыч, ты что? Что такое? На тебе лица нет, так побледнел, аж белый сделался.
— Все нормально, Шарип, все ништяк. Это от радости, — ответил я, а про себя подумал: «От услышанных слов и мотор может остановиться. Столько ждешь, ждешь, а потом бац: вы освобождаетесь. Как серпом по яйцам».
Я почему так подумал, случай вспомнил: в Таштюрьме дело было. Во фронтоне смертников человек сидел в «сучьей будке» (одиночной камере), приговоренный к «вышаку». Как обычно в таких случаях, кассацию о помиловании в Верховный Суд подали. Пришло помилование. Хозяин, адвокат и прокурор зашли в камеру к бедолаге и зачитали тому постановление о помиловании. То ли от нервного перенапряжения, то ли от радости, но у несчастного случился разрыв сердца. Вот тебе и помиловали.
Я взял свою котомку, попрощался в бараке с товарищами и пошел на вахту. Шарип сунул мне письмо, чтобы я передал его брату Абдулле. В письме было всего два слова, написанных по-даргински. Я спросил Шарипа:
— А что здесь?
— Тебе, Димыч, не надо знать. Абдулла знает.
Я вышел за зону, зашел в штаб, получил деньги и справку об освобождении. Вот она — долгожданная свобода! И случилось это 23 февраля, в День Советской Армии. Что-что, а уж этот день мне хорошо и надолго запомнится.
Зашел в пекарню. Увидел Абдуллу с какой-то толстой бабой. Оба были перепачканы мукой и сидели выпивали. Абдулла держал стакан в руке и хотел уже выпить, но, увидев меня, тормознулся.
— О! Кого я вижу! Дим Димыч, давай к нашему столу, — сказал Абдулла, налил еще стакан водки и протянул мне. — Вот человек только освободился.
— Так за это надо выпить, — поддержала женщина.
Втроем мы чокнулись стаканами и выпили. Жизнь у меня на воле пошла. Мы долго сидели выпивали, разговаривали. Потом я сказал:
— Вы меня извините, мне надо еще в универмаг успеть, прибарахлиться.
Поднялся из-за стола и стал собираться, Абдулла
Когда вышел на улицу, было уже почти темно. Думаю, поздно уже, куда я сейчас поеду, отдохну в гостинице, а завтра с утра и поеду. Как решил, так и сделал. Поймал частника, он добросил меня до гостиницы. Зашел, стал у администраторши оформлять документы и промежду прочим спросил ее:
— А гулящие женщины сюда приходят?
Нестарая еще администратор с ухмылкой посмотрела на меня и ответила:
— Да, приходят. Две.
По горячему следу я сделал закидон:
— Две не надо, а одну оставьте для меня. Я вам за это отдельно заплачу.
В комнате, куда меня направила администратор, уже были два «пассажира»: мужчина лет сорока и молодой парень лет двадцати пяти. Они, видимо, только сели ужинать, на столе была закуска и стояла еще не начатая бутылка шампанского.
— Садись с нами, — сказал парень.
— Айн момент, — ответил я. — Хочу магнитофон испытать, только купил. Где здесь воткнуть?
Я включил магнитофон в розетку на стене, и он зашелся веселой музыкой: «На теплоходе музыка играет…»
Я сел за стол, познакомился с ребятами. Мужчину звали Володя, он шофер из Чернобыля. Молодой парень — Магомед, он находится здесь по коммерческим делам.
— За что выпьем? — спросил Магомед, разлив шампанское по стаканам.
— Давайте выпьем за мое освобождение, — предложил я. — Я сегодня только «откинулся».
Ребята тост поддержали, и мы выпили. Потом я обратился к Магомеду:
— Здесь можно найти чего-нибудь покрепче?
— Конечно можно. Пойдем.
Вдвоем мы вышли из гостиницы, перешли дорогу, подошли к дому. Магомед подозвал какую-то женщину, поговорил с ней возле калитки. Она вынесла четыре бутылки водки, и мы вернулись в гостиницу, зашли в комнату, а тут мой магнитофон наяривает: «Ты рядом, ты рядом со мной, дорогая, но ты далека от меня…» Началась пьянка уже серьезная.
Володя рассказал мне свою грустную историю, как он работал шофером на атомной электростанции после ее взрыва.
— Сначала за собой ничего не замечал, а потом пришлось лечь в больницу. Сейчас мне тридцать восемь, а я уже инвалид первой группы. В Яшкуле меня три раза забирала милиция, потом отпускала. Вот я пришел в гостиницу и боюсь куда-нибудь идти.