Записки репортера
Шрифт:
Как это все близко! Какие еще нужны антиутопии?
Правые говорят про свободные ответственные выборы… Я в прошлый раз голосовал за СПС, там и знакомых полно, и тяга иных к западной жизни мне понятна; я хоть и русский патриот (либеральный патриот), на Западе нахожу много милых подробностей и симпатичной ерунды… Мне и таким, как я, которые строят из себя умников, больше и голосовать-то не за кого… Я надеялся в прошлый раз, что те ребята, которые считают, подкинут сколько-нибудь голосов правым, чтоб хоть была какая-то компания там в верхах, чтоб можно было Западу показывать наши демократические достижения. Это не было сделано.
Эта моя мысль окрепла после того, как я совершенно для себя неожиданно получил сигнал от Путина. Я не ожидал, что он приедет на юбилей красного террора в Бутово, я только фантазировал на эту тему, я представлял себе нереальную ситуацию, что вот он приедет. Я был озадачен, когда он приехал наяву. С другой стороны, почему нет… Не все ж с доярками и ткачихами общаться. Хочется, наверно, поднять уровень дискуссии, а то: «Вы знаете, я не непомерно великий, просто я необычайно, но в рамках приличий великий».
Я про что-то похожее разговаривал по пьянке с молодым парнем, который меня подвозил ночью на «Жигулях» за скромные деньги, и он – это уже когда я заплатил – сказал, что мысль моя неплоха и он таки проголосует за СПС. При том что отродясь на выборы не ходил…
Смешно, что на другой день мой старый товарищ с могучим интеллектом решил агитировать меня – меня! – за «Единую Россию».
– Что-что? – искренне удивился я. – Да ты в своем ли уме? Как ты мне такое можешь предлагать? Мало у вас подхалимов? (Подхалимы – это просто очень хорошо воспитанные люди прагматичного толка, они просто обчитались книжек типа «Как приобрести друзей и влиять на людей».) Ты лучше ответь Немцову он говорит, что за путинское правление у нас стало чиновников на 600 тысяч больше!
– Во Франции еще больше!
– Они там, во Франции, уже под арабами совсем; заедь к ним, они тебе твою любимую новую машину сожгут – тогда поговорим. А вот как так: в газете на одной полосе идет реклама «Единой России», тут же про рост цен на нефть и стабфонд, и – цинично – объявления о том, что вот не на что детям делать операции, так что граждане пусть скинутся. По-моему, это идеологическая диверсия или как это сейчас называется…
Он молчал.
– Может, цензуру усилить? Пусть она крамолу отслеживает. Или объявления эти про операции запретить.
– А что, это мысль! – бодро откликнулся он.
Так что ожидайте новую заботу партии.
Вчера сдал в номер (в журнал «Медведь») интервью. С писателем Алексеем Варламовым. Который вышел в финал премии «Большая книга» с призовым фондом, между прочим, 6 миллионов рублей. Итоги будут оглашены 22 ноября. Позже выяснилось, что он получил вторую премию. Варламов не только писатель, он к тому же и преподает в МГУ. Тема его докторской диссертации была такая: «Жизнь как творчество в дневнике и прозе Пришвина».
– А чем вас так заинтересовал скромный Пришвин? – спрашиваю.
От ответил:
– Меня очень поразили его дневники, которые он начал вести в начале века. В них я нашел очень вдумчивый и глубокий анализ русской истории. Пришвин и история, Пришвин и большевики, Пришвин и народ. На чьей он был стороне –
Если кто забыл, большевики усмиряли крестьян – нешто и правда для их же пользы? – при помощи такого инструмента, как чекисты.
Все уже было, что ли?
А на выборы сам Варламов давно уже не ходит. С тех пор как разочаровался в Ельцине.
Вот хотел я тут дурным голосом проорать: «Все на выборы!» – но как-то неловко перед Варламовым. Чего это я взялся выступать от имени яйцеголовых, когда такой человек молчит…
Блатная иерархия власти
23 ноября2007 г.,14:33
В своем выступлении в Лужниках ВВП среди прочего, как известно, сообщил: «Власть действительно допускает ошибки в своей работе».
А после дал совет: «Можно и нужно критиковать власть за это».
Я как-то сразу подумал, что это не ко мне. Есть специально обученные люди, которые лучше меня, торопливее и грамотнее исполнят совет вождя.
Я вспомнил про другое. Про разговоры насчет демократии, которые в последний ельцинский – кто ж тогда знал – год я вел с известным правозащитником Валерием Абрамкиным. При Советах он был реально политзаключенным. И вот он мне сказал, что тюремный опыт убедил его в такой вещи: нашему народу демократия чужда.
Я, конечно, удивился: откуда демократия в тюрьме-то, когда ее и на воле не было? Уж при советской-то власти – точно.
Валерий, однако, уверял меня, что сиживал в камерах, где было настоящее равноправие и полная демократия. Имелись в виду учреждения, где правили мужики, то есть фраера, где не было блатной иерархии. Это работало! Все решалось коллегиально, сходкой. Но если ситуация сильно затягивается во времени, то – внимание! – люди устают, им это перестает нравиться. Тогда появляется некий пахан и ему сдают власть. Люди добровольно снимают тему равенства и братства – и восстанавливают жесткую иерархию.
Про термин «вертикаль власти» мы не слышали в те времена. Я только уточнил, в тогдашних терминах:
– Это ты про то, что на воле описывается термином «твердая рука»?
– Конечно.
Абрамкин, видно, много думал про это, у него были наготове объяснения, литые формулировки:
– Это от потребности многих людей иметь некую внешнюю совесть. Человеку часто хочется, чтоб кто-то снял с него ответственность – и взял на себя. Эта модель, по которой призывали варяга для наведения и поддержания порядка. В тюрьме такое случается, когда появляется новый человек. А бывает, кто-то из своей же камеры берет на себя такую обязанность…