Записки рыжей эльфийки
Шрифт:
И меня это раздражало.
Дёрнув головой и перебросив косу наперёд, я, нисколько не страшась ни мёртвой Королевы, ни чего-либо другого, спросила у белого принца:
– Ты вместе с мамочкой Королеву поднял из мёртвых, или помогал кто?
Смех прекратился, перерос во что-то более страшное, пугающее, тёмное.
– С-с-скотина!
– прошипел тем временем Дельвиг, пятясь к выходу.
– Бешеная! Психованная!
– Хотя бы не скрываю сих чёрт характера и одной возможности Дара - я некромантка, но ни разу
– А ты, Благословенный фейри, один из Послов доброй воли Авалона, крещёный не феями, а сильфами, не только благословлён по ошибке, но и пренебрегаешь своими полномочиями, как принц. Ты обязан защищать свою страну от зла, а на самом деле сам поднял его из могилы!
Карие глаза сощурились, в них вспыхнул адский огонь.
– А что бы ты сделала ради любви, а, Илзиэль Аррен Эллонд?
– вздёрнул он нос.
Не пори чушь, Благой!
– Она старше тебя в сотню тысяч раз!
– Я люблю её, Илзиэль!
– заверещал.
– Люблю! А ради Маб я готов на всё!
Пришла моя очередь прищуриваться.
– И на убийство готов?
– Я сложила руки на груди.
– Да!
И столько отваги - наивной, глупой, такой... безрассудной и чистой - было в его глазах, что я сдалась.
Почти.
– Ты заблуждаешься.
– Я гордо вскинула подбородок.
Я ведь права, а он не верит. Влюблённый идиот.
Или же зачарованный?
– Никогда, Илзиэль. Я никогда не заблуждаюсь.
Ну-ну.
Я вышла из кабинета, громко хлопнув дверью напоследок. Не заблуждается он, как же!
Каким наивным надо быть, чтобы поверить одной из древнейших существ в мире? Первой фее? Маб?
Не знаю.
Не понимаю.
Не хочу понимать.
Это просто... немыслимо! Он же с ума сойдёт!
Но ни в моих правилах кому-то сочувствовать. Тем более тому, кто сам себе проклял.
Изничтожил.
Истоптал.
Вдавил в грязь и плюнул сверху.
Глупый...
Я вынырнула из мыслей на поверхность реальности в музыкальной комнате. Гитары, флейты, скрипки... Оно. Фортепиано из красного дерева, перевезённое из Храма Аматэрасу после смерти мастера Тецуо. Новый Настоятель ни черта не хотел его отдавать, но кто не сломается против (фактически) нового Империуса?
Бархатные клавиши. Чистые звуки...
Почему лишь песни Muse играются на нём? Неужели связь с самым первым проигранным произведением?
Да мне даже легче.
Эмоции выходят легче.
"Город Заблуждений". Мелодия, в оригинале похожая на испанские напевы. Но как же тепло в них окунуться порой! Просто начать играть, перебирать гитарные аккорды, перестроенные под мой, "фортепианный", язык. Заменить скрипку чем-то...
...идеально-хрустальным...
Спеть хрипловатым голосом два первых куплета. Понять, что мы все виноваты в своих проблемах. Начать в это верить.
А как приятно петь на фортиссимо припев, наслаждаясь словами: "Уничтожь этот Город Заблуждений... / Обрушь эти стены вниз / Я отомщу...".
...почти плача...
...почти сдаваясь...
...почти принимая мир таким, какой он есть...
...почти перекладывая вину свою на плечи других...
Затем добить третий куплет - из последних сил допеть его, едва не скатываясь в истерику, - выждать небольшой проигрыш и...
...два припева заново.
Побеждая и сдаваясь.
Поднимая советский флаг над Рейхстагом и белый флаг над головой.
Вставая с инвалидной коляски и принимая мысль о невозможности ходить.
Так почему же мы, раз сами виноваты в своих проблемах и заблуждениях, не хотим их исправлять? Не хотим вставать с колен? Не хотим не сдаваться?
Затянув покрепче ремень на седле, я переглянулась с Тьмой. Смесь чёрного пегаса и единорожицы имела просто убийственный характер, красивущую чёрную, кудрявую гриву и тёмно-тёмно-фиолетовые глаза.
– Ну не смотри ты так на меня! Авалон - не Олимп, там лошадей не любят!
– взмолилась, едва ли не вставая на колени перед животным.
– Мне придётся бросить тебя в Университете! Но там Лихневски, он поможет!
Коняка фыркнула.
– Све-ет! Образумь свою подружку! Скажи ей как-нибудь, что всё будет хорошо, и никто никого не съест!
– Я погладила по морде ещё одного наполовину пегаса наполовину единорога, настолько молочно-белого, что глаза приходилось щурить.
– Карл Лихневски всего лишь проректор, а не Ганнибал Лектер.
Из конюшни донеслось возмущённое:
– Лектер был психиатром и хирургом, Илзи!
– Да-да, а ещё был выдающимся, просто грандиозным человеком, страдающим каннибализмом, и серийным убийцей.
– Свет закатил глаза, Тьма ткнула меня в руку рогом.
– Вы тоже считаете, что Энтони Хопкинс идеален для такой роли? Джейн, вот видишь, а ты говорила, что он слишком добр на лицо!
На свет белый вышла сестрёнка в болотного цвета охотничьем костюме, раскручивая над головой лассо и обнажая внушительные клыки.
– Есть что-то в культовом фильме "Интервью с вампиром" по книге Энн Райс...
– успела сказать я, как с громким визгом пришлось удирать от разгневанной полувампирши.
– Джи-и-и! Решила потренироваться ловить фейри? Что ж сразу-то не сказала?
И кинулась в небо.
Сестра замерла, запрокинув голову и ошарашенно уставившись за мою спину.
– Ты чего?
– вопросила я, только-только вошедшая во вкус.
– Илзи.
– Гриффин громко сглотнула, на высоте трёх метров слышно было (а может у меня слух острый!).
– Ты только не волнуйся...