Записки сантехника о кино
Шрифт:
— Судя по ссылке, больше половины российских фильмов в прокат вообще не вышло (пока?).
— У нас «снимают кино» для того, чтобы разворовывать государственные деньги. То, что там что-то не выходит, — это о том, что фильмы сняты на видео и «отпечатаны» в количестве одной кассеты. Говорить о том, что они на хер никому не нужны даже в одном экземпляре — смысла нет.
— Незаслуженному порицанию подвергается фильм «Груз 200». Картина довольно качественная и серьезная. Однако из-за
— Я на протяжении фильма три раза ржал в голос, что со мной редко бывает. По-моему, отличная комедия про любовь.
— «Других не будет». Дим Юрич, не разбивай мои детские идеалы как яйца об дверь. Эдак руки опустятся, тяга к работе над собой пропадет.
— Да ладно. Во-первых, сидение за компом — вещь исключительно вредная для здоровья. Здоровьем надо заниматься: спорт, правильная еда, качественный отдых Во-вторых, интересного вокруг столько, что даже малой толики не охватить. Надо время грамотно распределять и пр. и др.
— Д.Ю., вот мне фильма «Бумер» нравится только в твоем переводе, к Петросяну я равнодушен.
— «Бумер» — нормальное производственное кино, перестроечный вариант. Петросян — нормальный народный юморист. Ни то ни другое смотреть никто не заставляет, и то и другое имеет право быть.
— Поэт Пригов и подобная богема мне неприятны.
— Аналогично.
— Или это в действии поговорка, что после 25 друзей не бывает?
— Очень мало. Единицы. Семья.
— Или хрен с ней с дружбой — пообщался с чем-нибудь от нечего делать, погутарил о том о сем, как в Америче говорят — смолточ, и порядок?
— В этих западных наработках — серьезный смысл. Ибо это правильно, когда ты постоянно один: ни ты никому не мешаешь, ни к тебе никто не лезет. Поэтому они такие добрые и улыбаются, ибо не достают друг друга все остальное время.
— Как считаешь с высоты жизненного опыта?
— Оно индивидуальное, камрад, — не может быть единого рецепта для всех и навсегда.
— Почему ты считаешь произведение «Трудно быть богом» тупорылым?
— Потому что оно такое.
— Ну а кто-то (неважно кто) скажет: «Оно не такое. Это просто гениальное произведение».
— Это характерное для м…ков утверждение.
— Как по твоей аргументации определить, что прав в данной ситуации именно ты?
— Вырастешь — может, поймешь.
— Интересно, сколько лет людям, ругающим Стругацких за «измену Родине» и за «тупую сатиру на советскую бюрократию»?.. Не думаю, что больше 40, т. е. в начале семидесятых они еще не были взрослыми.
— Сынок.
— Кажется, я понимаю, почему для Д.Ю. «Пикник» и «Парень из преисподней» — это хорошие книги, а «Трудно быть богом» — дерьмо. В первых двух есть главный герой, с которым Д.Ю. может себя отождествлять, а в Трудно быть богом» такого героя нет.
— Сынок, если автор талантлив, он напишет хорошо. Например, Шолохов написал книги «Тихий Дон» и «Поднятая целина». По прочтении оных никому не приходит в голову мысль, что Шолохов — пламенный революционер или председатель колхоза Наоборот дебилы яростно думают на тему «как же такое могли напечатать в кровавом совке» и рассказывают о том, что книга вышла «вопреки». Так вот, если книгу пишет талант, она может получиться хорошей помимо его желаний — как «Пикник». Точно так же книга может получиться мутным говном — вопреки стремлениям, как «Доктор Живаго». Стругацкие относятся к совсем другому поколению. Они выросли на оптимизме конца 50-х и начала 60-х, а потом смотрели, как все, что они любили, втаптывается в грязь подлецами и ублюдками («деятелями от культуры»). Они выросли на кухнях и как были способны только на нытье с фигой в кармане отходя от корыта, так и остались такими же — ненавидящими свою страну и свой народ.
— «Трудно быть богом и «Тройка» именно из этого появились А не из-за того, что авторы были «западниками».
— Да, появились именно из этого говна.
— Интересно, как Д.Ю. относится к «Граду Обреченному»…
— Да ровно так же.
— Но тон некоторых постов, мало отличающийся от партсобраний 70-х, говорит сам за себя.
— Ты если в буковках на экране видишь «тон», камрад, — лучше немедленно задай вопрос, есть ли он там.
— А кто, по Вашему мнению, главный герой в «Трудно быть богом»? И о чем, собственно, эта книга?
— Книга, камрад, про авторов. Как и все другие книги.
— Ненависть к начальству не означает ненависть к народу.
— Дорогой друг. Давай ты не будешь мне рассказывать, «как устроен мир»?
— У меня есть большие сомнения, что в начале 70-х Вы бы смогли открыть свой журнал, даже в 20 экземплярах в месяц, и там высказать свою точку зрения по поводу, скажем, великого успеха арабских армий в войне Судного Дня.
— Видишь ли, оно мне было не надо в семидесятых. А если бы у бабушки был х…, она была бы дедушкой. Возможно, даже Куртом Кобейном.
— А вот давеча человек передо мной тысячу из кармана обронил, да так, что никто не видел. А я возьми подними да и скажи: «Вы деньги уронили». И ведь отдал, хотя у самого с деньгами не ахти. Потом шел, думал и решил, что таки порыв был правильный. Пусть я и не стал богаче, зато человеком себя чувствую.