Записки штурмовика (сборник)
Шрифт:
– Подожди, дальше будет интереснее.
Через несколько минут Адольфа Гитлера как будто что-то подбросило, голос его стал пронзительным, лицо судорожно сжалось.
Гитлер говорил почти два часа, и, когда он кончил, многое мне стало ясным. Германский народ страдает потому, что его продали французам Эберт, Штреземан и вся их компания. Продавшие Германию предатели нанесли удар в спину германской армии. Если бы мы победили, тогда не было бы у нас безработицы и нужды. Вместо этого изменники согласились на Версальский договор, обязались платить дань – десятки миллиардов долларов. В германские земли были приведены негры, которые насиловали немецких девушек, чтобы испортить нашу кровь. Французы ничего не делают, живут за наш счет. Евреи вместе с марксистами устроили инфляцию и всех ограбили, еврейская рука схватила германский народ за горло. Если бы не было репараций, Германия не знала бы всех теперешних бед. Германский
Только одна партия может спасти Германию – это национал-социалистская. Гитлер ее создал. Он не раз рисковал жизнью для спасения германского народа; он был простым солдатом, страдал в окопах; он был маленьким человеком, вырос в бедной семье. Если национал-социалисты получат большинство, они разобьют всех врагов германского народа, они уничтожат Версальский договор и создадут «третью империю», в которой не будет ни безработицы, ни нужды. Национал-социалисты уничтожат власть процента и банков, выгонят всех паразитов из страны, дадут безработным работу, откроют рабочей молодежи доступ в армию. Универсальные магазины будут разделены между мелкими лавочниками, фабрикантам запретят выделывать обувь и готовое платье. Благодаря этому улучшится положение ремесленников.
Германия вновь станет могущественной державой, ее будут все бояться. Германия потребует себе новые земли для заселения их немцами. Германия отомстит французам за все унижения и подлости. Если Гитлер получит власть, он спасет немецкий народ. К Гитлеру идут все немцы чистой крови, против него только преступники и изменники.
Вот что я понял из речи Гитлера. Когда он кончил говорить, все начали кричать «хайль Гитлер!» и протянули к нему правые руки. Я кричал изо всех сил и чувствовал себя как бы пьяным. Потом я решил стать национал-социалистом. Теперь я знаю, кто виноват в том, что я живу плохо. Национал-социалисты знают, что нужно делать, они молодцы. Завтра пойду к Юрги, пусть он мне скажет, как сделаться национал-социалистом. Фреда я не мог найти при выходе из Спортпаласа, пошел к нему домой. Больше я с ним не буду разговаривать: этот дурак ничего не понял и говорит, что все это комедия. Дома я никому не сказал о своем решении: еще перестанут, пожалуй, кормить и выкинут на улицу.
28 мая 1932 г.
Вот уже три недели, как я стал национал-социалистом, и чувствую теперь себя другим человеком. На следующий день после того, как я слышал речь Гитлера в Спортпаласе, Юрги повел меня в районную национал-социалистскую организацию. Меня записывал человек в коричневой рубашке. Как мне объяснил Юрги, это был начальник штурма. Оказывается, пятьдесят штурмовиков образуют «шар», четыре «шара» – «трупп», два «труппа» – «штурм», два штурма» – «штандарт»; четыре «штандарта» называются «группой», две или три «группы» – «обер-группой». Записывавший меня командир ни о чем меня не спрашивал, сказал только, что я должен буду сообщить ему адреса всех известных мне коммунистов.
– Это нам нужно для статистики, – добавил он.
Сидевшие в углу трое парней громко засмеялись.
– Тише вы, ослы! – буркнул штурмфюрер.
Я был несколько разочарован, так как ожидал, что принятие в члены национал-социалистской партии пройдет более торжественно. Записывавший меня партейгеноссе [10] Дитрих указал мне на сидевших в углу и сказал:
– Они тебе объяснят, что нужно делать дальше.
Один из парней с довольно странной фамилией скривил свое изрубцованное лицо, зажег папиросу и сказал:
10
Партейгеноссе – товарищ по партии; сокращенно у гитлеровцев «пэге». – Примеч. ред.
– Слушай, что тебе скажет доктор прав Герберт Грейфцу, три года живший на средства девок, а теперь нашедший наконец свое настоящее место: молодой национал-социалист должен поменьше думать, а если думать, то о жратве, пиве и бабах. То, что тебе прикажет твой начальник, должно быть исполнено, хотя бы тебе для этого пришлось самого себя перелицевать.
Грейфцу собирался, видимо, еще долго поучать меня, но другой парень прервал его и сказал:
– Не будь дураком. Разве ты не видишь, что имеешь дело с птенцом, который все берет всерьез? Как твоя фамилия? – обратился он ко мне.
– Вильгельм Шредер.
– Ну, так слушай, Шредер: ты должен ежедневно приходить сюда и узнавать, что тебе поручено. Сначала ты будешь расклеивать плакаты, продавать «Ангрифф». Потом наше начальство решит, на что ты годишься. Мне кажется, что ты подошел бы для нашего ХИБ [11] у нас мало подходящих парней для этой работы. Пока получай десять талонов на обед в спортивной казарме на Герэсштрассе. Потом ты, конечно, должен знать, что надо говорить при разговорах с молодыми рабочими о национал-социализме, «третьей империи», кризисе и т. д. Главное – надо запомнить, что говорил наш вождь. Потом тебе придется послушать Доктора – так мы зовем Геббельса – и, наконец, Розенберга. Этот, впрочем, часто так говорит, что ничего нельзя понять, но зато он хорошо рассказывает разные истории о расах, евреях и старых германцах. А Доктор, он хотя и хромой, но молодец: сам маленький, худой, а голос как у Таубера [12] .
11
XИБ – Хинейн ин ди бетрибе – национал-социалистическая организация, работающая на предприятиях. – Примеч. ред.
12
Таубер – популярный берлинский певец. – Примеч. ред.
На этом наш разговор прервался. И так как я почувствовал голод, то решил пойти на Герэсштрассе. Через полчаса я нашел то, что называлось спортивной казармой. Прежде здесь был какой-то магазин, теперь в двух больших комнатах стояли койки, в третьей – длинный стол и скамьи. За столом уже сидело тридцать-сорок молодых парней. Они курили и кричали:
– Давай скорее жрать!
У меня потребовали удостоверение, забрали талон и указали место у стола. Давно я не ел сосисок с капустой и поэтому так увлекся, что мой сосед толкнул меня в бок:
– Смотри, не проглоти тарелку.
Только мы кончили – пришла вторая смена. Если здесь будут кормить и, как говорят, давать деньги на папиросы, то только дурак будет сидеть дома. Правда, этот Грейфцу мне не по душе, но посмотрим, каковы другие национал-социалисты.
На следующее утро я опять явился к Дитриху. Он меня спросил, нет ли у нас в доме коммунистов. Я назвал ему четверых. Затем мне дали расклеить плакаты на Кэсслинерштрассе. На плакатах была надпись: «Смерть красной чуме!» Не успел я наклеить первый плакат, как меня окружила группа рабочих. Один старик мне сказал:
– Не стыдно ли тебе, молодому парню, расклеивать гитлеровскую дрянь?
Я сильно толкнул его в бок; в результате у меня забрали все плакаты, и я с подбитым глазом вернулся к себе в организацию. Когда я рассказал Дитриху о своей неудаче, он пробурчал:
– Ничего, скоро ты получишь возможность расквитаться с коммунистами.
Вечером я был на докладе Альфреда Розенберга. Кое-чего я не понял, но многое меня заинтересовало: оказывается, не все люди одинаковы. Есть народы низшей и высшей расы, между ними идет борьба. Германский народ – это самая лучшая раса, но часть его испорчена разной дрянной кровью. Эти нечистокровные немцы идут против Гитлера. Французы – низшая раса. Русские были арийцами, но смешались с татарами, оттого они стали большевиками. Самая низшая раса – это евреи; их даже нельзя назвать настоящими людьми. Евреи хотят истребить немцев с чистой кровью или хотя бы испортить их расу. Если бы не Гитлер, то германский народ погиб бы. Теперь вокруг вождя собираются все настоящие германцы. Каждый национал-социалист является человеком лучшей крови и будет господином в «третьей империи». Когда национал-социализм победит и уничтожит врагов германской расы внутри страны, он сведет счеты со всеми теми, кто пытался унизить и оскорбить немцев. В первую очередь получат свою порцию наглые народы – так Розенберг назвал поляков и чехов. Потом к Германии будет присоединена Австрия, затем будут отняты земли у русских, которые все равно не умеют их использовать.