Записки следователя (илл. В.Кулькова)
Шрифт:
Трамвайная остановка
Михайлову Васильев решил с собой не брать. Она была, очевидно, не самой страшной преступницей из шайки. Судя по тому, как она испугалась и как сразу все стала откровенно рассказывать, это была просто слабовольная девчонка, которую затянули в шайку более сильные товарищи. Да она, в сущности, и не принимала непосредственного участия ни в одном из преступлений, если, конечно, верить ей. Но Иван Васильевич ей верил. Он верил в то, что она действительно случайно попала в шайку и не была закоренелой преступницей. Но бог ее знает, может быть, есть у них какие-то условные знаки; может быть, все-таки она захочет и сумеет подать Климову понятные ему и не понятные другим сигналы опасности.
Словом, Михайлову
Договорились так. Когда они увидят Климова — а по описаниям они представляли его себе очень точно,- Васильев подойдет к нему сзади, схватит его за руки и упадет, повалив на себя. А тут уже набросятся два сотрудника. В сущности, Васильеву можно было самому и не идти на операцию. Выбрать еще одного человека и послать троих. Справились бы, дело нехитрое. Но все-таки, хотя операция и не сулила особых опасностей, мало ли что. Васильев считал, что заместитель начальника бригады должен участвовать сам.
Народа на остановке было порядочно. Недавно кончился рабочий день, и были те часы, которые потом получили красивое название «часы пик», а в те годы еще никак не назывались.
Никто, конечно, не обратил внимания на трех человек, очевидно не знакомых друг с другом, которые ждали трамвая. Они с нетерпением смотрели вдоль по Невскому, поджидая нужный им номер. Если бы кто-нибудь за ними следил, то, вероятно, заметил бы, что уже все номера прошли, а они все еще не садятся. Но кому бы пришло в голову следить за ними? Ожидавшие сами садились то в один, то в другой трамвай. Климова не было среди ожидавших. Не было никого среди ожидавших, кто хотя бы приблизительно подходил к описанию Климова. Не было на остановке, не было и на тротуаре. Васильев, прохаживаясь взад и вперед, поглядывал на тротуар. Может быть, стоит там Климов, присматривается, нет ли опасности. Но, во-первых, и на тротуаре не было никого подходящего, а во-вторых, никто не стоял и не смотрел на остановку. Шли себе люди по своим делам и не интересовались, кто там поджидает трамвая.
Без десяти пять. Без пяти пять. Ровно пять.
Как бы ни был опытен работник угрозыска, сколько бы раз ни приходилось ему вот так поджидать в засаде преступника, все равно каждый раз он волнуется так же или почти так же, как волновался во время первой своей операции. Придет или не придет? Узнаем или не узнаем? Может быть, заметит опасность и скроется. Да, наконец, сумеем ли удержать — ведь маузеры-то взяты только так, для острастки. Нельзя же, в самом деле, открывать стрельбу днем, на многолюдном проспекте.
Две минуты шестого. Пять минут шестого. Семь минут шестого. Неаккуратен. Видно, плохая у них дисциплина в шайке. Удобно ли так часто смотреть на часы? Если он следит за остановкой, это может навести его на подозрение. А впрочем, почему? Человек опаздывает к обеду, а нужного трамвая все нет. Естественно, человек нервничает, посматривает на часы.
Десять минут шестого. Двенадцать минут шестого. Четверть шестого. Неужели не придет?
Первым увидел его Васильев. Решил еще раз взглянуть на тротуар, и как раз в эту минуту Климов сошел с тротуара и спокойно пошел к остановке. Посторонние люди не заметили, не почувствовали, как насторожился Васильев, но свои-то сотрудники думали о том’же и, хотя Иван Васильевич был внешне совершенно спокоен, сразу поняли, что идет Климов. С равнодушным, может быть, слишком равнодушным видом они повернулись к тротуару. Да, если бы не описание, которое все трое помнили назубок, никогда бы им не пришло в голову, что этот нарядно одетый спокойный молодой человек — бандит, только сегодня убивший четырех человек. Он шел не торопясь, им даже показалось, что он что-то напевает или насвистывает. На ногах у него были бежевые гетры, которые единодушно вспоминали все те, кто описывал его внешность. Пальто у него было, очевидно, заграничное, очень просторное, такое, какие, если верить модным журналам, носили в то время члены английской палаты лордов. Может быть, он и волновался, но внешне это было никак не заметно. Идет молодой человек, хорошо одетый, в прекрасном настроении. Деньги у него есть, вечер ему предстоит приятный. А может быть, проголодался и идет сейчас в хороший ресторан съесть котлету по-киевски, запить сухим вином.
Васильев рассчитал довольно точно. Он так прогуливался по остановке, что, когда Климов подошел, Васильев оказался как раз у него за спиной. И два сотрудника подошли как будто случайно и стояли рядом, поглядывая, не идет ли наконец нужный им трамвай.
«Почему он не ищет Михайлову? — подумал Васильев.- Положим, вероятно, он еще с тротуара увидел, что ее нет. У них, наверно, в обычае опаздывать на свидания». И тут Иван Васильевич быстрым движением просунул сзади руки под локти Климова, крепко зажал их и упал на спину. Климов смешно задрыгал ногами. Руками он шевелить не мог, но ноги у него были свободны. Бежевые гетры на секунду мелькнули в воздухе, но сразу же на Климова навалились сотрудники. Теперь он и шевельнуться не мог. Стоявшие на остановке сначала даже не поняли, что случилось, так все было сделано быстро и ловко, а потом, конечно, сразу же собралась вокруг толпа. Люди любопытны. С обоих тротуаров бежали прохожие. Они бы бежали, даже если бы просто началась драка, но тут ясно, что это не просто драка. Слишком все было ловко и быстро сделано. Догадливые петроградцы, читатели отделов происшествий в газетах, сразу поняли, что берут опасного преступника. Не каждый день увидишь такое! Какой-то мальчишка, захлебываясь от волнения, кричал, надрываясь, своим друзьям:
— Сюда, сюда скорее! Скорей же, скорей! — Он был, видно, хороший товарищ и хотел, чтобы его друзья тоже насладились зрелищем, которое послала ему судьба.
Впрочем, зрелище было очень интересное, но и очень короткое. С улицы Марата выехала машина, которая неприметно стояла там у подъезда, будто поджидая пассажира. Выехав на Невский, она подъехала вплотную к остановке. Взяв за руки Климова, сотрудники подняли его и поставили на ноги. Выдержка у Климова была крепкая. Он с интересом посмотрел на сотрудников, на поднимавшегося с мостовой Васильева и легкомысленно присвистнул, как будто не понимая, что теперь уже ему не отвертеться. На заднее сиденье посредине посадили Климова, по сторонам сели сотрудники. Васильев сел рядом с шофером, и машина поехала.
Толпа, оставшаяся на Невском, была сначала очень разочарована. Как будто начался спектакль, на который куплен билет, на редкость хороший спектакль, и вдруг в самом интересном месте опустили занавес и актеры разошлись по домам. Впрочем, через несколько минут каждый из зрителей вспомнил, что и то, что он успел увидеть, очень интересно. Что это надо немедленно рассказать родным и знакомым. Все побежали, чтобы рассказать поскорее, и так как не все были скрупулезно правдивы, да и фантазия у людей богатая, то на следующий день в городе уже рассказывали о перестрелке на Невском, о ловле отчаянного бандита, который бежал отстреливаясь, а кое-кто говорил даже, что милиция привезла пулемет.
Климов в машине вел себя необыкновенно развязно. Он поглядывал то на одного сотрудника, то на другого, попросил разрешения закурить, выкурил папиросу «Сафо», которую достал ему из кармана один из сотрудников, иногда почему-то даже посмеивался. Приехали в угрозыск, прошли в кабинет к Васильеву. Климова обыскали. Оружия при нем не было.
— Ваши документы,- сказал Васильев.
Климов вытащил из кармана корреспондентский билет «Красной газеты» и протянул его Васильеву.
«Федоров Павел Андреевич, литературный сотрудник»,- прочел Васильев про себя.