Записки следователя
Шрифт:
После окончания семи классов (как теперь девяти классов) молодежь нашего поселка, как и всего Кирилловского сельского совета, выбирала один из трех путей в своей дальнейшей жизни. Одни прекращали дальнейшую учебу и шли работать в колхоз – вблизи промышленного производства не было. Другие продолжали учебу в Чуровичской или Каменской средней школе, в пятнадцати километрах от нашего поселка. Но там надо было снимать квартиру и жить. Оплачивать квартиру в то время редко кто мог из-за бедности. Труд колхозников тогда оплачивался не деньгами, а продукцией колхоза на начисленные трудодни. Часть своего урожая или выращенных животных и кур люди продавали на рынке в райцентре, но этих денег было крайне мало. У моих родителей тоже не было денег для моей учебы в средней школе, а учиться дальше очень хотелось. Поэтому после окончания в 1950 году седьмого класса я решил продолжить учебу в училище или техникуме. Хотел поступить в лесной техникум или речное (мореходное) гражданское
Поступать в этот техникум согласился и мой одноклассник из села Ново-Кирилловка – Николай Гладышко. Мы сразу же выслали в техникум нужные документы и стали усердно готовиться к вступительным экзаменам по алгебре, геометрии, русскому языку и Конституции СССР. Вызов в техникум пришел на июль.
Родители, как смогли, подготовили нас в дорогу. Кое-что из хозяйства продали на рынке, а все вырученные деньги отдали нам. В случае поступления мы не собирались ехать домой на месяц до начала занятий, чтобы не расходовать деньги на дорогу. Вместо яловых мне купили хромовые сапоги. В дорогу положили домашнего хлеба, вареных яиц, соленого сала, топленого масла, которые могли дольше храниться при летней жаре.
До ближайшей железнодорожной станции в городе Щорс Черниговской области от нас было тридцать километров. В Брянской области до ближайшей станции в Климове – сорок. Нас решили отправить через Щорс.
Итак, в пятнадцатилетнем возрасте начался мой самостоятельный жизненный путь, живя и двигаясь которым надо всё время в основном надеяться только на самого себя, всё добывать и всего добиваться только своим упорным трудом с надеждой на лучшее, помня народную мудрость: «На Бога надейся, но сам не плошай».
С родителями мы на лодке переправились через Сновь, пришли в село Гута к дочери отца Устинье. Родители возвратились домой, а Устинья на подводе отвезла меня и Николая Гладышко с чемоданами на станцию Щорс. Там мы с ней распрощались. Тогда мы впервые увидели поезд. Железную дорогу впервые я увидел летом 1949 года, когда в числе других школьников на возах в упряжках волов везли в заготконтору в Климове для сдачи колхозное зерно и переезжали колею этой дороги.
До поезда нам надо было ждать полдня и всю ночь. На станцию он прибывал в пять часов утра, стоял три минуты и отправлялся дальше. Чтобы не прозевать поезд, мы решили не спать ночью. Ходили, читали, разговаривали. Но после четырех часов, когда мы в здании вокзала сидели возле своих чемоданов, нами незаметно овладел сон. Разбудил нас гудок паровоза. Мы вскочили, выбежала из вокзала, но было поздно: последний вагон поезда прошел перед нами. Других поездов в нашем направлении не было, поэтому мы еще сутки находились на этой станции. За это время мы выспались заранее и вовремя сели в поезд, и благополучно прибыли в Лисичанск. По направлению приемной комиссии нас бесплатно разместили в двухэтажном общежитии техникума, выдали нам постели. Всё для нас было новым в жизни: промышленный город с многоэтажными домами, асфальтированными дорогами, вымощенными тротуарами, легковыми и грузовыми автомобилями, магазинами, столовыми, кафе, потоками людей, электрическим светом в домах, учреждениях и на улицах и многим другим.
Лето было жарким. Ходить в сапогах в такое время для нас было непривычно и неудобно. Мы оставили сапоги в общежитии и по городу пошли босыми, как всё время ходили у себя дома. В таком виде зашли в техникум. Нас сразу же остановила дежурная с вопросом: «А вы что тут делаете?» Мы ответили, что поступаем учиться. Дежурная разъяснила, что в здание техникума заходить разрешается только в обуви. В дальнейшем, несмотря на неудобство, мы приходили в сапогах. Наши деньги не были рассчитаны на покупку туфель или другой летней обуви.
Все экзамены сдали хорошо, но ввиду большого конкурса – десять человек на место – нас в техникум не приняли. В это время в техникум прибыл представитель Чистяковского (теперь – Торезского) горного техникума Сталинской (теперь – Донецкой) области, где в тот год был недобор учащихся. Из числа успешно сдавших, но не прошедших по конкурсу абитуриентов, которые желали учиться в этом техникуме, он набрал группу. В нее попал и я. Несмотря на уговоры, Николай Гладышко не пожелал записаться в эту группу, сказал, что очень соскучился по дому, поэтому поедет домой. В тот же день распрощались и разъехались в противоположные стороны. Больше мы никогда не встречались. Одноклассники потом рассказали, что он окончил среднюю школу, потом какой-то технический вуз и работал на оборонном объекте.
Из Лисичанска в Чистяково поехал «зайцем», без билета; на оставшиеся деньги до первой стипендии предстояло жить больше месяца. Деньги спрятал в сапог под стельку и с чемоданом в руках то на подножке вагона (тогда были выступающие подножки), то на буфере между вагонами, то в тамбуре доехал до места своей учебы. В пути, когда я ехал на подножке, вдруг открылась дверь вагона. Над моей головой появились три взрослых парня. Они с угрозой потребовали у меня деньги. Я им ответил, что будь деньги, я бы «зайцем» не ехал, что кроме учебников ничего нет, могут сами посмотреть мой чемодан и карманы. Обыскивать меня они не стали, вероятно, поверили мне, но один из них сказал: «Ну что, столкнем его?» Другой снисходительно ответил: «Да ладно, пусть едет». Они закрыли дверь и ушли. Первая серьезная опасность на моем самостоятельном жизненном пути миновала.
Горный техникум располагался не в городе, а на окраине поселка шахты «Красная Звезда» Чистяковского района, куда пришлось еще ехать пригородным поездом до станции Дроново и пару километров пройти пешком. Всех отобранных в Лисичанске зачислили на учебу в Чистяковский горный техникум со стипендией на первом курсе сто пятьдесят рублей. По желанию меня зачислили на отделение «Подземная разработка угольных месторождений» (ПРУМ). Было еще одно отделение – «Горная электромеханика» (ГЭМ).
Возле техникума располагались два двухэтажных общежития для иногородних учащихся, куда меня, как и других прибывших ребят, сразу же поселили. Выдали металлическую кровать с панцирной сеткой, матрас, две простыни, байковое одеяло, подушку, наволочку и полотенце. В каждую комнату в среднем селили по четыре человека. В техникуме учились ребята и девушки; местные жили дома.
До начала занятий оставался месяц. Прежде всего я написал письмо родителям. Сообщил о причине и месте своего нового нахождения; успокоил, чтобы они обо мне не беспокоились. Освоившись с окружающей обстановкой, я и другие ребята из общежитий ходили на овощную базу разгружать овощи и фрукты за небольшую плату деньгами. Кроме того, мы могли взять с собой немного продуктов – хорошее подспорье в нашем питании. Вблизи от техникума находился большой лесной массив, который часто посещали во время прогулок, находили там дикорастущие груши, яблоки, терн и приносили в общежитие, ели и варили компот. В четырех километрах от техникума в лесу располагался профсоюзный дом отдыха, возле него – большой ставок, куда в теплое время года часто ходили купаться. На обратном пути, если попадалось кукурузное поле, посещали его, а дома (в общежитии) лакомились сваренными початками.
Глава 4
Студенческие годы. Четырехлетний период в моей жизни – с 1-го сентября 1950 года
С 1 сентября 1950 года начался новый четырехлетний период в моей жизни. В училищах, техникумах и вузах его называют студенческим. Это период трудностей и радостей, новых познаний, анализа, осмысления и переосмысления многих явлений и событий в жизни, романтики и озорства, взросления и формирования личности.
Учебная программа техникума была довольно обширной. Кроме школьной программы для среднего образования, добавлялись предметы по специальности: черчение, теоретическая механика, сопротивление материалов, детали машин, электротехника, машиноведение, технология металлов, геология, горные машины, рудничный транспорт, горная механика, горная электротехника, основы обогащения угля, экономика, организация и планирование производства, учет, калькуляция и отчетность, правила технической эксплуатации. Кроме русского языка и литературы преподавали украинский язык и украинскую литературу. Поэтому теперь противно слышать вранье украинских националистов, нагло убеждающих современную молодежь, что советская власть, русские, коммунисты ущемляли и запрещали украинский язык и культуру. Фактически же создавались все условия для их развития (как и для всех других многочисленных народов СССР) и взаимообогащения. Каждый имел право и возможность получить образование на своем родном языке. А от того, что русский язык остается языком межнационального общения, выигрывают все и во всём, чего не хотят или не могут в силу своей ограниченности понять оголтелые националисты бывших республик Советского Союза. Многомиллионное русскоязычное население этих республик возмущено действиями националистических правительств, направленными на вытеснение русского языка из всех сфер жизни: в школе, быту, средствах массовой информации, правоохранительных органах, во всех ветвях власти. Нагло и грубо нарушаются законные конституционные и человеческие права этих граждан. Мирное возмущение может обернуться серьезным конфликтом между населением и властью. Чтобы избежать такого разворота событий, необходимо срочно русскому языку придать статус второго государственного, создать все условия для свободного развития других языков.