Записки советского актера
Шрифт:
XVIII съезд партии записал в своих решениях в качестве основной следующую задачу: расширять пропаганду идей марксизма-ленинизма,
неустанно повышать теоретический уровень и политическую закалку наших кадров.
Выступая на XVIII съезде партии, товарищ Сталин говорил: «... Есть одна отрасль науки, знание которой должно быть обязательным для большевиков всех отраслей науки, — это марксистско-ленинская наука об обществе, о законах развития общества, о законах развития пролетарской революции, о законах развития социалистического строительства, о победе коммунизма. Ибо нельзя считать
В зале заседаний Верховного Совета СССР. На переднем плане депутаты: Н. К. Черкасов и В. П. Соловьев-Седой
Не замыкаясь в узких профессиональных рамках, советский актер стремится к расширению круга своих интересов, к участию в общественно-политической жизни нашей социалистической Родины, и в процессе активного переустройства действительности неустанно углубляет основу основ своего творчества — знание марксистско-ленинской теории.
Оглядывая пройденный путь, я ясно вижу, что чем теснее моя жизнь как гражданина была связана с жизнью народа, партии, государства, тем более вырастало и углублялось мое самосознание, тем полнее развивались творческие силы.
Коммунистическая партия вооружила нас самым плодотворным и верным методом — методом социалистического реализма, на основе которого советское искусство развивалось как искусство высокоидейное, правдивое, подлинно народное и стало образцом для прогрессивных художников всего мира.
Товарищ Сталин предостерег некоторых деятелей искусства и литературы от крупных идейных ошибок, которые могли бы пагубно отразиться на их дальнейшем творчестве, и, встречаясь и беседуя с работниками искусства, оказывал им неоценимую помощь.
Как и многим рабочим и колхозникам, представителям интеллигенции, так и многим деятелям искусства, работникам театра и кино посчастливилось встречаться с товарищем Сталиным и в беседе с ним находить ясную перспективу, ответ на волнующие творческие вопросы.
Впервые я увидел товарища Сталина на XVIII съезде партии в Кремле. Я был в числе делегации от трудящихся Ленинграда, которая прибыла на исторический съезд, чтобы приветствовать его от имени ленинградцев.
Позже я неоднократно видел товарища Сталина в Кремле на сессиях Верховных Советов РСФСР и СССР как до Великой Отечественной войны, так и в послевоенные годы, а дважды лично встречался и беседовал с ним.
Первая из этих встреч состоялась в мае 1940 года в Москве по окончании
В самом начале вечера В. И. Немирович-Данченко,
Е. П. Корчагина-Александровская, А. М. Пазовский и я получили приглашение занять места за столом Правительства.
Начался концерт. При объявлении очередного номера товарищ Сталин оборачивался и внимательно слушал исполнителей, тогда как в перерывах между номерами возобновлялся общий разговор, касавшийся вопросов искусства, театра и кино.
Иосиф Виссарионович подчеркнул значение кино как самого массового из искусств и, обратившись ко мне, заметил:
— Вот, например, вас в кино смотрят и знают миллионы, а такая аудитория для артиста — великое дело!..
Коснувшись некоторых наших творческих вопросов, я между прочим заметил, что очень трудно работать над образами великих людей: не знаешь, как лучше подойти к такой задаче, и иной раз, находясь перед киноаппаратом, настолько не владеешь собой, что от волнения дрожат руки...
— Зачем же волноваться? — заметил Иосиф Виссарионович. — Ни в коем случае не надо волноваться! Что значит «великие люди»? Великими они становятся только после своей смерти, а при жизни — это очень хорошие,
простые и добрые люди...
Говоря о правдивости советского искусства, товарищ Сталин отметил, что нами должны быть мастерски сделаны не только положительные образы, но и роли отрицательных героев. Товарищ Сталин подчеркнул, что в некоторых наших фильмах отрицательные образы показываются бледно, схематично и тем самым зрителям дается неправильная ориентировка. Образы наших врагов не должны упрощаться и снижаться: их следует показывать сильными, коварными, какими они являются в действительности. Это тем более важно, что полнота и глубина характеристики отрицательных персонажей, наших врагов, обостряет силу драматического конфликта, положенного в основу пьесы или сценария.
По окончании приема я в числе других его участников был приглашен на просмотр кинофильмов. Нам представилась возможность провести еще несколько часов в непринужденной обстановке вместе с руководителями партии и правительства. Мы смотрели фильмы, в перерывах пели русские и украинские народные песни, пели стройно и музыкально, причем К. Е. Ворошилов и А. А. Жданов очень активно участвовали в нашем импровизированном хоре, в состав которого входили такие певцы, как И. С. Козловский и М. Д. Михайлов.
Вторая встреча с И. В. Сталиным состоялась 24 февраля 1947 года, когда С. М. Эйзенштейн и я были приглашены к Иосифу Виссарионовичу по вопросу о второй серии фильма «Иван Грозный».
Нам надо было быть в Кремле в 11 часов, но еще за полчаса мы вошли в приемную. В тот вечер мы особенно волновались, но я, пожалуй, несколько меньше, нежели С. М. Эйзенштейн, ибо считал, что если Иосиф Виссарионович нас пригласил, то вопрос наш получит благоприятное решение.
Войдя в кабинет, мы увидели в глубине его товарища И. В. Сталина, товарищей В. М. Молотова и А. А. Жданова. Мы быстро подошли к Иосифу Виссарионовичу, поздоровались с ним, с В. М. Молотовым и А. А. Ждановым.