Записки советского актера
Шрифт:
На примере «Депутата Балтики», в работе над образом Полежаева я впервые понял, что дает актеру настоящий, остро и правдиво, всесторонне очерченный жизненный конфликт. Если пьеса или сценарий отражает действительность в ее многообразии, если судьба героя раскрывается в жизненных столкновениях, выявляющих его характер, — актеру легко и радостно творить. Пьеса питает его воображение, вызывает стремление охватить многоплановость, многослойность тем, в ней затронутых, держит внимание актера в состоянии творческой взволнованности.
Талантливая, совершенная драматургия, — как в театре, так и в кино, —
В свою очередь, драматург, встречаясь с полноценным актерским воплощением написанного им литературного образа, находит новые творческие стимулы для своего роста, для дальнейшего совершенствования мастерства.
Действительно, если вспомнить, как формировался образ советского человека на сцене наших театров и в кинофильмах, если вкратце проследить, какой огромный путь прошел за последние десятилетия положительный советский герой от образа Любови Яровой в пьесе К. А. Тренева или от образа сибирского партизана Никиты Вершинина в «Бронепоезде 14-69» Всеволода Иванова до более сложных по своему характеру положительных героев современных пьес и сценариев, нетрудно обнаружить, что в росте этого литературного героя немалое значение сыграло творчество актера.
Думая о Любови Яровой, мы вспоминаем В. Н. Пашенную, создавшую ее образ на сцене Малого театра. Думая о Вершинине, мы не можем не вспомнить В. И. Качалова как создателя этого образа в Художественном театре. Думая о сценическом портрете величайшего гения нашей эпохи В. И. Ленина, трудно забыть Б. В. Щукина, впервые воплотившего образ вождя на сцене Театра имени Вахтангова в «Человеке с ружьем» Н. Ф. Погодина.
То же сравнение можно провести и в кино, проследив, как формировался в нем образ положительного героя: говоря о молодом рабочем Максиме из кинотрилогии, ему посвященной, зритель вспоминает Б. П. Чиркова, говоря о кинофильме «Чапаев», зритель не может не вспомнить Б. А. Бабочкина, воплотившего вдохновенный образ героя гражданской войны, и, вероятно, вспоминая профессора Полежаева из «Депутата Балтики», зритель не забывает и меня.
Образы пьес и сценариев нередко сливаются в сознании зрителей с именами артистов, потому что в актерском исполнении замысел драматурга получает реальное, зримое воплощение и раскрывается с особо впечатляющей силой.
Как заметил еще В. Г. Белинский, актер «дополняет своею игрою идею автора, и в этом-то дополнении состоит его творчество». В словах В. Г. Белинского справедливо определена особенность актерского творчества, его специфика, а вместе с тем и природа взаимоотношений актера и драматурга, характер их содружества.
В кино, в силу своеобразия кинодраматургии, актер бывает особенно активен и наряду с режиссером подсказывает автору характерные подробности, помогающие полнее раскрыть образ.
Порой, просмотрев фильм, даже сами его создатели
В процессе творческой работы в кино мне, как и другим актерам, доводилось находить отдельные положения, которые помогали раскрывать образ и затем включались в рабочий сценарий, входили в картину.
В «Депутате Балтики» в одном из диалогов профессора Полежаева с его ассистентом Воробьевым, перешедшим в лагерь контрреволюции, Полежаев ссылается на Дарвина, и тогда Воробьев резко, с целью задеть своего учителя, бросает в ответ:
— Дарвин этого не говорил!
Спокойно оглядев Воробьева, Полежаев отвечает:
— Да, вам он этого не говорил. Он это мне говорил!..
Эпизод возник импровизационно. Мы стремились выявить резкое идейное расхождение Полежаева с Воробьевым в научных вопросах, а тем самым подчеркнуть их разрыв. В поисках решения такой задачи я вспомнил действительный случай, происшедший на публичной лекции А. В. Луначарского в первые годы революции. По ходу лекции А. В. Луначарский сослался на одно из высказываний В. И. Ленина, в ответ на что сидевший в первом ряду развязный молодой человек позволил себе бросить с места:
— Ленин этого не говорил!
Наступила неловкая пауза, но А. В. Луначарский, мельком оглянув своего «оппонента», с тонким, характерным для него юмором ответил:
— Да, вам он этого не говорил. Он это мне говорил!..
Столкновение выразилось в двух репликах, кратко, но четко охарактеризовавших собеседников. По моему предложению эти реплики были введены в фильм, где помогли выявить отношения, складывавшиеся между Воробьевым и Полежаевым, а заодно подчеркнуть интеллектуальный характер полежаевского юмора.
В том же фильме разговор Полежаева с В. И. Лениным — кульминационный эпизод в развитии действия — получил окончательную литературную форму на одной из последних репетиций, в процессе импровизации.
Репетируя этот эпизод, я не мог освободиться от ощущения, что в силу предшествовавших событий — саботажа контрреволюционной интеллигенции, измены друзей, Полежаев находится в полном и совершенном одиночестве. Разговор его с В. И. Лениным по телефону, краткий и сухой, недостаточно ясный будущему зрителю, не определял необходимого переломного момента, не показывал с должной убедительностью, что Полежаев не одинок, что в трудный момент он находит поддержку великого вождя революции.
Текст беседы с В. И. Лениным был переработан. В новом варианте разговор с В. И. Лениным сразу вносил струю оптимизма в сознание моего героя, живое ощущение того, что он действительно не одинок, что на его стороне вождь Коммунистической партии. Так был поставлен нужный акцент в развитии действия, подчеркнут перелом, происшедший в положении и сознании героя.
В «Петре Первом», в очень ответственный момент движения драмы, я, как актер, чувствовал необходимость более точно охарактеризовать царевича Алексея, а тем самым дать более полную характеристику поступка Петра, обрекшего сына на казнь. Надо было, чтобы зритель поверил в неисправимость сына и тем самым оправдал суровый приговор отца.