Записки средневековой домохозяйки
Шрифт:
– Я надену свои, – отрезала я.
Я понимала, что нужно приспосабливаться, но… напяливать все вот это?! Затягиваться в корсет?! От этого увольте!
Однажды я повелась и купила на Новый год блузку с корсетными вставками. Поначалу она показалась мне удобной, но вечер шел, все ели и пили… Под конец я прокляла все на свете из-за своего решения надеть ее на вечер с застольем! Я носила ее всего один раз, а потом она так и осталась валяться в шкафу. А теперь мне предлагали для завтрака затянуть корсет, и не относительно удобный, с пластиковыми вставками, а настоящее орудие пыток! К тому же единственным связующим звеном с моим миром оставались мои вещи, мой внешний вид. И теперь вот так отбросить все разом я не могла.
– Миледи?!
– Его
Меган не посмела возразить.
Девушка молча подала мои вещи и принялась убирать обратно в шкаф все, что достала, а я начала переодеваться.
Девушка еще раз предложила мне свои услуги, когда я стала причесываться, но и здесь я отказалась. Какой смысл мне причесываться изысканно? Я не хотела походить на женщин этого мира не потому, что была такой упрямой. Вовсе нет…
На самом деле я считала: чтобы лучше адаптироваться в мире, нужно как можно больше походить на его жителей. Такую истину я вынесла из многочисленных книг. И пусть они были фэнтезийными и фантастическими, однако их авторы на полном серьезе моделировали ситуации, пытались прочувствовать их. Помню, читала Роберта Асприна с его «мошенниками и разведчиками времени», там это так красочно было описано!.. И теперь… Да я просто-напросто боялась, что понравлюсь Кларенсу в новом виде, что он передумает и не отправит в усадьбу, а оставит при себе, сделает постельной утехой! Вот чего я опасалась! И поэтому я с таким упорством цеплялась за прежний облик, столь отличающийся от принятого здесь эталона красоты. Я и волосы специально прибрала, чтобы казаться как можно менее привлекательной! Еще вчера на дамских портретах, украшающих стены, я рассмотрела на головах сложные и объемные прически с открытым лбом. И теперь в противоположность им собрала волосы в низкий хвост, прилизав их так, чтоб ни единой волосинки не выбивалось, а на глаза отпустила низкую челку, а еще на всякий случай сняла серьги, чтобы не подчеркивать шею. Блузку не стала заправлять под юбку, а выпустила ее поверх, на плечи накинула шаль и вот таким чучелом решила спуститься к завтраку. А что? Одежда мешковатая, прическа зализанная – то есть мышь серая обыкновенная при полном параде. Да по сравнению со мной Меган в одежде служанки казалась красавицей и верхом изящества…
В общем, я выглядела так, как требовалось на данный момент.
Меган повела меня в столовую. Я шла следом за ней и по пути рассматривала обстановку в особняке. Кругом было красиво, величественно и, на мой взгляд, чересчур помпезно. В отделке помещений в основном преобладали темные тона: бордовый, пурпурный, коричневый, фиолетовый; и золото, золото, золото. Позолота кругом: рамы картин, расшитые золотыми нитями бордовые бархатные портьеры, тисненные золотом темно-лиловые обои, вензеля на дверях, лепнина на потолке, люстры, вазы, перила… И все это в своей массе подавляло, заставляло чувствовать себя мелкой и ничтожной по сравнению с окружающим великолепием. Я, конечно же, старалась не показывать вида, но тем не менее обстановка угнетала меня, заставляя сгибаться перед грядущими трудностями.
Но вот, пройдя длинными коридорами и последовавшей за ними небольшой анфиладой комнат, мы оказались в гостиной перед закрытыми дверями, которые вели в столовую. Меган, сделав книксен, удалилась, а я осталась стоять в одиночестве. Впрочем, одна я пребывала недолго.
Вскоре раздались гулкие шаги, и в комнату стремительно вошел Кларенс. Свои каштановые, переливающиеся медью на утреннем солнце волосы он небрежно стянул в недлинный, завитый на конце хвост. Муж был облачен в темно-синий парчовый камзол, расшитый серебряным узором по полам, из рукавов с большими манжетами выглядывали пышные кружевные рукава тончайшей белоснежной рубашки. Под камзол был поддет длиннополый жилет с серебряными, с крупными
Заметив, что я стою у окна, Кларенс окинул меня внимательным взглядом, словно впервые увидел, а потом презрительно скривил губы:
– Да уж, не ожидал, что вы такая… невзрачная! Вчера я еще понадеялся, что мне показалось, однако теперь явственно вижу – не ошибся. Сегодня в своем наряде вы еще отвратительнее, чем вчера.
Однако вместо того, чтобы обидеться или расстроиться, я лишь испытала удовлетворение – мой трюк с «обратным» переодеванием удался. Впрочем, это никак не отразилось на моем лице. Не дождавшись от меня каких бы то ни было эмоций, супруг продолжил свои нападки:
– Вы даже не потрудились к утру привести себя в порядок. И сейчас больше похожи… – Тут он картинно отступил на шаг и, сложив руки на груди, еще более нарочито принялся разглядывать меня. – Я даже затрудняюсь сказать, на кого вы больше похожи в своих одеждах… Мышь или?.. Пожалуй, больше на подзаборную кошку. Да, да… Именно на нее. Такая же тощая, без фигуры. Такая же серая и… – тут он особо желчно усмехнулся, – прилизанная, словно из подворотни с помоями вылезла.
Но его слова не достигали цели. Во-первых, я сама себя никогда не считала красавицей, и поэтому сравнение с мышью и прочей живностью особо не задевало. А если в этом мире самое обыкновенное и невзрачное животное – кошка, то почему бы и нет. Пусть уподобляет ей. А во-вторых, я сама пыталась достигнуть подобного эффекта. Чего ж после обижаться?
Однако какая-то внутренняя шпилька, которая периодически не давала мне жить спокойно, кольнула в этот раз, и я на его слова пожала плечами и выдала:
– Знаете, милорд, я тоже мужа себе не выбирала. Вы поставили меня перед фактом, и вот… Как случилось, так и случилось.
После моей фразы Кларенс едва не взбесился, он прекрасно понял значение слова «тоже»; им я приравняла его к себе, а значит, к подзаборному коту. Он подскочил ко мне и уже замахнулся, однако руки не опустил, только с угрозой замер напротив.
Я же стояла и внешне спокойно смотрела на него. Шок после вчерашнего уже прошел. Я поняла, что значит получить пощечину, и перестала бояться ее. А еще я понимала, что, пока нахожусь в доме у герцога, со мной ничего особо страшного не случится, ведь хозяин здесь не Кларенс, а его светлость.
– Милорд, я и так покорна вашей воле. Чего же вы от меня еще хотите? – произнесла я настолько ровным и спокойным тоном, что после этого Кларенс с занесенной для удара рукой стал выглядеть глупо.
Он ожег меня ненавидящим взглядом и выдохнул в лицо:
– Не видеть вас вообще! Я… я понял… что терпеть вас не могу. Вы мне противны!
Я чуть было не ответила ему, что наши чувства взаимны, но в последний момент осеклась. Вдруг, если я отвечу, Кларенс, чтобы сделать еще хуже, набросится на меня или что-нибудь в том же духе? Физически он сильней меня, и на самом деле, если дело дойдет до серьезного рукоприкладства, я ничего не смогу ему противопоставить. Поэтому на его слова я еще раз недоуменно пожала плечами, мол, ваше право, а мне все равно.
– Я не желаю лицезреть вас за столом. Ни за завтраком, ни за обедом, ни за ужином, – не унимался Кларенс. – Никогда! Поэтому сейчас вы немедленно разворачиваетесь и идете к себе…
Но я возразила, прервав его:
– Я тоже не хочу сидеть за общим столом. Однако это не мое желание, а вашего дядюшки – герцога Коненталя. – И с некоторой мстительностью добавила: – Насколько я поняла, его желание для всех обитателей этого дома – закон, который следует соблюдать неукоснительно. Поправьте меня, если я ошиблась.