Записки таксиста
Шрифт:
– Иди сюда, ишак, – обращаясь к Егору с акцентом, бросил Алескер.
После общения с Вано и Прохором, наезды в исполнении кавказцев его уже не впечатляли, как раньше, чего нельзя было сказать о бедном крестьянине, который получив деньги от Панфилова, увидев две малоприятные небритые рожи, чуть не выронил их из рук.
– Ты считай не отвлекайся, – как ни в чём не бывало, обращаясь к крестьянину, сказал Егор. – Ребята только с гор спустились, видно приблудились, обознались. Видишь, человека от ишака отличить не могут.
Алескер и Сафалан переглянулись, они не верили своим ушам.
Крестьянин, воспользовавшись секундным замешательством кавказцев, пытавшихся догнать реальность, растворился в пространстве, так и не пересчитав деньги.
Глаза Алескера и Сафалана, прошедших Карабах, отсидевших за особо тяжкие, наполнились кровью. Они двинулись на Егора.
– Ку-ку, – послышалось у азеров за спиной. – Ну, вы черножопые вообще оборзели, двое на одного!
Выпалил приставленный к Егору, в качестве охранника Чавес и наставил в спины азеров кольт. Чавес – человек Прохора, наблюдал за всем происходящим с самого начала, затерявшись в толпе торгующих. Он не имел таких внушительных размеров, как две гориллы Азима, но в его руках был пистолет и обернувшиеся Алескер и Сафалан, не могли не учесть этого.
– Яблочки любите? – поинтересовался Чавес у кавказцев. – Не могу отказать в удовольствии. Шаг вперёд. Живо!
Боевикам ничего не оставалось, кроме, как подчинится.
– Глупая ты собака, – огрызаясь, кинул Сафалан. – Ты хоть понимаешь, что ты делаешь?
Чавес не реагируя на слова азера, сделал знак Егору. Яблочник, подняв гидроборт, фактически замуровал кавказцев в грузовом отсеке с яблоками. ДАФ был забит товаром под завязку. Яблоки находились в специальных картонных ящиках. Кавказцы в буквальном смысле оказались придавлены гидробортом об ящики с товаром.
Вокруг машины Яблочника стала собираться толпа. Собравшаяся публика, в основном крестьяне и коммерсанты, уже многое повидали на своём веку. «Пушкой» их не удивишь. Но как приятно лицезреть, когда потерявших берега кавказцев кто-то из славян призывает к порядку.
– Представление окончено! Все по домам! – кинул в толпу Чавес, пряча кольт под рубаху за поясом своих джинсов.
– Сынок, – обращаясь к Чавесу, молвил старый крестьянин, лицо которого было изрезано морщинами. – Не выпускай их, пока не сдохнут. Двумя азерами меньше – уже хорошо. Был бы я моложе, я бы этих кровопийц собственноручно задушил вместе с их недомерком Азимом, последним вышкребком в семье. Нам своих недоносков хватает, а к нам всё едут и едут, едут и едут, вот и называют нас страной Дураков. В стране дерьма больше, чем в канализации.
ДАФ Панфилова выехал за территорию рынка, взяв курс на областной центр. Егор, сидя за рулём, слушал любимую волну Хит FM, а Чавес, развалившись на сиденье, щёлкал семечки.
– Что с ними будет? – разорвав молчание, не отрываясь от дороги, поинтересовался Яблочник, касательно дальнейшей судьбы кавказцев.
– Не твоя забота. Ты на дорогу лучше смотри.
Чавес был самой яркой фигурой в группировке Прохора. Чавес – в миру Олег Григорьев, получил своё прозвище за нелюбовь к американцам,
Олег Григорьев бывший Чемпион Украины по карате в стиле кекусинкай, ученик знаменитого Всеволодова, имея проблемы с законом, скрываясь от правосудия, оказался в рядах Легиона, где ему выдали новый паспорт на имя Мигеля Ляра. О своём пребывании в Легионе Чавес не любил рассказывать. Лучше всего об этом могли рассказать те навыки, которыми он обладал. Помимо того, что он мог справиться сразу с несколькими противниками в рукопашном бою и выходить сухим из воды в самых скользких ситуациях, он прекрасно стрелял, в том числе из оптической винтовки, что особо ценилось в криминальном мире.
Кто знает если бы не больная мать и отец, может быть, Мигель Ляра уже дослужился бы до офицерских пагон в Легионе. После окончания своего первого контракта Чавес, будучи уже гражданином Франции приехал погостить у родителей после пятилетней отлучки. Проведав родителей, он понял, что ему придётся остаться, так как он единственный сын и о больных родителях больше некому позаботиться. Матери Чавеса необходима была дорогостоящая операция в Германии. Средств заработанных Чавесом за бугром явно не хватало, а деньги нужны были позарез. Бывшему легионеру ничего не оставалось, как пройтись по старым связям. Прохор единственный кто согласился помочь, но долг платежом красен. Чтобы спасти жизнь матери, Чавесу пришлось лишить жизни другого человека, устранив известного предпринимателя по заказу его конкурентов.
Со временем Чавес примкнул к группировке Прохора, так как навыки, полученные им в Легионе, лучше всего оплачивались в криминальном мире. Для охраны Яблочника Прохор хотел отправить пару из своих шестёрок. Чавес был для Прохора джокером, которого он выкидывал в последний момент, держа в рукаве. Только бывший легионер Мигель Ляра, который уже давно жил под другим паспортом гражданина Украины и носил имя Сергея Соборного, по сути, имея двойное гражданство, как оказалось, кавказцев ненавидел не меньше, чем американцев, поэтому Прохор не стал перечить.
Но это был неверный ход. Это стало понятно, когда ДАФ Яблочника заехал в заброшенный цех завода Стеклоизделий, который давно простаивал, и где находилась база ОПГ Прохора. Когда Егор опустил гидроборт, Алескер и Сафалан, одновременно упали на спину. Кое-кто из боевиков Прохора попятился назад, понимая, что дело пахнет жареным.
Ангина подошёл к бездыханным Алескеру и Сафалану и, наклонившись, попытался нащупать пульс на запястьях обоих, но опасения присутствующих подтвердились.
Азера задохнулись. Гидроборт настолько придавил их к ящикам с яблоками, что боевики не смогли дышать. Смерть наступила, как только Егор с Чавесом выехали за территорию рынка. Кавказцы были даже не в состоянии позвать на помощь.