Записки военврача. Жизнь на передовой глазами очевидца
Шрифт:
Захожу я как-то в палатку к комбату после окончания рабочего дня около восьми вечера, чтобы отпроситься пораньше и не оставаться на служебное совещание. За столом сидит Ирина, по совместитсльству моя соседка по коммунальной квартире в «Титанике» (так нарекли первую жилую пятиэтажку в Ханкале, которую уничтожали в течение двух войн, но каждый раз она возрождалась), с расширенными от страха глазами. Напротив неё – улыбающийся раскрасневшийся комбат с блестящими осоловевшими глазами. На полевом столе – початая бутылка осетинской водки, банка шпрот и булка хлеба.
– Разрешите войти? – без паузы перехожу в словесное наступление. – Товарищ майор, разрешите убыть в сторону дома? Ваши задания на сегодня выполнены!
– Нет, доктор, не разрешаю! Видишь, у человека судьба решилась, первое воинское звание в жизни получила. Это надо отметить. Садись с нами, будешь третьим!
– Да мне ещё четыре километра пешком по грязи идти, мешок с дровами нести, печку разжечь в квартире.
– Садись! По такому случаю мой УАЗик вас обоих отвезёт и дрова твои доставит!
Рюмка за рюмкой, интеллигентный разговор продолжил спонтанный праздник.
– А что, товарищ Яновенко пьёт через раз? – спросил у Иры комбат.
– Да мне ещё мужу суп варить, бельё стирать!
– А я что тут – фигнёй с вами страдаю?! Знаешь, что это такое? – комбат достал из кобуры пистолет и положил на стол перед Ириной.
– ПМ! – подсказываю я.
– Не встревай, док. Пусть сама отвечает. Она же присягу Родине принесла, уставы учила, у неё муж – офицер… А сколько в магазине патронов?
– Восемь! – ответила испуганная девушка, год назад закончившая финансовый институт.
– Ты точно в этом уверена?
– Ну, не знаю, не считала никогда!
– Тогда считай внимательно! А ты, доктор, контролируй!
И комбат, сняв предохранитель, не передергивая затвор, открыл огонь. Он стрелял то в стены палатки, то в потолок. Пули незримо пролетали перед нашими глазами, оставляя в поднамёте рваные следы и сизые клубы дыма над нашими головами.
В ушах заложило, но я считал. Не знаю, о чём думала двадцатидвухлетняя девушка, решившая носить погоны и обмыть получение очередного воинского звания. Хотя скорее это за неё всё решили. Один… два… три… восемь!
– Ну что, убедились? – закончил довольный комбат.
Прибежал с автоматом дежурный по части, готовый к отражению атаки, слегка подшофе.
– Что случилось, товарищ майор? Кто стрелял?
– Всё спокойно! Хорошо несёшь службу, товарищ Лопатин, завтра благодарность тебе объявлю перед строем! Иди дальше служить.
Пошатываясь, капитан ушёл. У Ирины было состояние, близкое к шоковому. Бледность лица выдавала тускло мерцающая лампочка палатки. Паузу, повисшую в воздухе, нарушил комбат.
– Ну что, док, ты внимательно считал?
– Восемь…
– Точно? Давай проверим? – И направил ствол пистолета в мою сторону. – Ты уверен в своих подсчётах?.. Я нажимаю пусковой крючок?!
– Пожалуй, я могу сомневаться! Не думаю, что это стоит делать прямо сейчас.
– Ну ладно, тогда давай выпьем по рюмахе! Наливай! – он подставил мне металлическую рюмку-гильзу из-под крупнокалиберного патрона. – А скажи что-нибудь на английском языке. Мне говорили, что ты на командном пункте за переводчика на полставки устроился. Ты же умный, знаешь, как надо!
– Зачем? Вы ведь всё равно ничего не поймёте…
Мы выпили, но жар, подогретый рюмкой осетинской водки, ещё больше разгорячил его молодецкую удаль, хотя я так и остался сидеть в напряжении, и хмель не брал.
– У меня тут адъютант появился из взвода связи. Умный, интеллигент, но материться совершенно не умеет. Стихи пишет, да ещё на английском шпрехает… Док, позвони дежурному по части, пусть найдёт рядового Иванова и сюда пришлёт. Мне летом в Москву ехать учиться, английский язык нужен будет.
Я выполнил просьбу-приказ командира, и спустя минуту в палатку зашёл перепуганный солдат.
– Товарищ майор, рядовой Иванов прибыл по вашему приказанию! Разрешите войти? – спросил худощавый боец в надвинутой на глаза шапке-ушанке, прожжённом бушлате и засаленных брюках. На юном лице сквозь налипший пот и печную копоть и впрямь проблескивала интеллигентность.
– Заходи! Ты где был? Почему так долго не могли тебя найти?
– Виноват, товарищ майор! Искал воду для умывания, но в умывальнике всё замёрзло.
– Ладно, сейчас тебя начмед будет экзаменовать. Док, спроси его что-нибудь на английском языке. И вообще, поговорите, а мы посмотрим, как интеллигенты беседуют!
– Стоит ли? Ведь вам без перевода не всё будет понятно? – пытался увернуться я.
– Ладно… тогда, Иванов, почитай нам свои стихи!
Иванов читал десять минут стихотворения о природе, о любви, о родном доме. Мне показалось, что комбат и забыл уже про него. Выпив ещё рюмку, он задумался о чём-то своём. Но вдруг, вернувшись мыслями в свой палаточный кабинет, остановил выступающего бойца.
– Скажи, Иванов, ты предан своему комбату?
– Так точно, товарищ майор!
– А ты готов отдать жизнь за своего командира?
– Так точно, товарищ майор! – отчеканил солдат.
– Ну, тогда открывай свой рот… шире… ещё шире!
И комбат вставил ствол ПМ в полость рта. Не знаю, что творилось у рядового Иванова внутри, но мне показалось, что у него потекли не только слёзы, когда командир нажал на спусковой крючок.
– Ладно, ступай в свою палатку, ночью будешь топить у меня, смотри, не усни, как в прошлый раз! – удовлетворённый произведенным эффектом, сказал комбат.