Записки юриста с окраины

«Такой коррупции, как на Украине в мире нигде нет… Так быть не должно…»

Президент РФ В. В. Путин на встрече с членами Общественной палаты России по Украине 03.11.2023

Вначале я назвал свои воспоминания «Записки украинского юриста». И тут же засомневался в правильности написанного. Украинец я еще тот…

Украинкой с греческой фамилией у меня была мама, родившаяся в Таврии, т.е. в Новороссии. Хорошо помню, как одна директриса школы в Белгородской области назвала меня украинцем, а я пытался ей возражать. Нет, я не стал ей рассказывать, откуда произошло название части русского народа «украинцы» в концлагерях Австро-Венгрии накануне Первой мировой войны. Отец, говорю, у меня русский, из Сибири, и я по отцу русский, только вот прожил практически всю жизнь на Украине. И в советском паспорте, и в военном билете национальность у меня была записана – русский. Не убедил. Довод

Пока я в течение нескольких лет получал российский паспорт, миграционная служба тоже чуть было не убедила меня в том, что я таки не русский. Оригинал свидетельства о рождении моего отца, выданного почти 100 лет назад в Красноярском крае, у чиновников вызвал сомнения: «А вдруг ваш батюшка родился в таежной глуши, когда его матушка на сносях там оказалась проездом?.. Предоставьте, пожалуйста, справку из жилконторы или выписку из домовой книги, что ваш отец постоянно проживал на территории современной Российской Федерации». И это при том, что жилконтора эта была в 5–6 тыс. км. от меня, а дедовский дом, из которого отец ушел на войну 1 марта 1943 года, уже несколько десятилетий находится на дне Красноярского водохранилища.

Самое смешное, что эти дамы с надутыми губами в лейтенантских погонах были не далеки от истины: моего отца в Сибири родила женщина по имени Харитина, и была она из семьи полтавских переселенцев, которые, как подданные российской короны, на берега Енисея действительно приехали, но не «проездом», а на века. В XIX веке только лишь из одной Полтавской губернии в Западную Сибирь приехало полмиллиона переселенцев. Родители моей бабушки Харитины приехали уже в Восточную Сибирь, в Енисейскую губернию, где она и вышла замуж за потомка таких же переселенцев, только уже великороссов из Пензенской губернии. И мой отец, родившийся на берегах Енисея, южнорусское мягкое фрикативное «г» пронес через всю жизнь и передал мне. А личное дело офицера запаса отца, копию которого я буквально вырвал из военкомата уже полыхающего Донбасса, помогло мне документально доказать всем невеликого ума людям, что аз есмь 1 русский человек.

Сегодня я уже точно знаю, что национальность украинец – выдуманная (да простят меня все друзья и родственники, которые до сих пор думают, что они, украинцы, это какой-то отдельный от русских народ). Русский народ состоит из великороссов, малороссов, червонороссов и белоруссов. Эти образы в 1888 году авторы планировали изваять у камня с гордым гетманом Зиновием Богданом Хмельницким на Софиевской площади в Киеве. Все четыре русских этноса воевали под его стягами против экспансии Запада. Ну а получилось, как получилось – история дама сложная, если не сказать ветреная, и сегодняшний день – тому подтверждение. Большевики-ленинцы из благих намерений (а ими известно куда дорога вымощена) разделили «единую и неделимую» страну на 15 республик, а русский народ – на три (червонороссов в то время забыли, проиграв войну панской Польше и отдав этот народ панам на Запад). Позже товарищ Сталин все вернул «на круги своя», но ненадолго. Он не стал рассказывать, для чего создавались три русские республики, а в 1991 году по пьяному делу, которое почему-то (наверное, для приличия) было названо Содружеством независимых государств, Русь снова распалась на удельные княжества. Сейчас, мне представляется, точку пока в этих диспутах о русском народе поставил в силу своего авторитета Президент Российской Федерации, отметивший в июне 2019 года, что русские и украинцы – «… по сути, это одна нация».

Как бы там ни было, а родился и вырос я в УССР и дожил до седых волос и скромной пенсии на Украине. Таким образом, согласимся с тем, что юрист я украинский или окраинский. Что, в принципе, одно и то же в силу того, что русский язык менялся, и слово «окраина» со временем стало звучать как «украина». К тому же, юридическую практику мне довелось вести как на землях червонороссов, так и малороссов, и даже в городе Киеве, который по сей день некоторые люди, несмотря на сумасшествие последних лет, называют «матерью городов русских». Кроме того, практиковал я и на территории земель новороссийских, слободских, сиверских 2 и крымских, которые в состав Украины попали и вовсе по недоразумению. И теперь с кровью, войной и человеческими страданиями возвращены и возвращаются в лоно матушки России.

Хороший я юрист или плохой, посредственный или беспринципный, да и вообще ли юрист, учитывая, что диплом об окончании вуза я утратил на житейских дорогах – уже не имеет значения, поскольку в силу возраста и некоторого разочарования в этом ремесле юриспруденцией больше не занимаюсь. О написанном пусть судит читатель. События, о которых я решил рассказать, автобиографичны, но не лишены авторской выдумки (согласитесь, трудно написать о собственных ошибках, глупости или неблаговидных поступках), поэтому все совпадения фамилий и изложенных обстоятельств прошу считать случайными. Отдельные события, которые я записал и сложил в общую папку, куда-то исчезли, и восстановить их будет трудно. То ли я сам их припрятал из-за важности лиц, о которых писал, и забыл, где, в очередной раз пересекая украино-русскую границу и блокпосты восставшей Новороссии, то ли в них порылся какой-то бдительный спецслужбист и изъял оные, сейчас я сказать уже не могу.

Нужно ли было рассказывать все эти истории? Мне представляется, что да. Но правильный ответ, опять же, остается за читателем. Только читатель может ответить: интересно ли ему, как работала правоохранительная система и отправлялось правосудие в «застойные» годы Советского Союза на юго-западной Окраине нашего необъятного Отечества и как Украина из богатейшего и наиболее благополучного края или частицы нашей общей отцами завещанной нам страны докатилась (или дошла) до этого самого края. А помнить прошлое, убежден, что нужно – без прошлого ведь нет будущего! А будущее у тысячелетней России есть. Убежден в этом!

2023 год, г. Белгород

– Коротков!

– Да! Слушаю!

– Да выключи ты станок! Ни хрена не слышно, – кричит в самое ухо мастер молодому токарю в изрядно промасленной армейской гимнастерке.

Догнав стружку до упора и отведя резец, Коротков недовольно выключил станок. «Не иначе, мастеру приспичило дать какое-то новое задание. Только вот настроился на выполнение операции…», – думает он, пытливо вглядываясь в морщинистое лицо мастера, прикрытое сверху кепкой и копной седых волос.

– Тебя парторг 3 цеха вызывает. Топай, давай к нему.

– Чего вдруг? – недоуменно смотрит молодой рабочий на мастера.

– Откель я знаю. Топай, говорю! Начальство не любит долго ждать.

– Давай, Студент! Иди к партийному начальству, оно тебя научит, как нашего брата работягу охмурять, – съязвил сосед по станку Колька, вредный худощавый мужик.

Прозвище Студент за Коротковым закрепилось уже как год. Он дважды поступал в пединститут на исторический факультет, но оба раза не прошел по конкурсу, нахватавшись «троек». Когда он повторно провалил вступительные экзамены, помогать ему взялся Юра Акопян, приятель, с которым они вместе служили в Закавказье. Юрка учился в мореходном училище в родном городе Короткова.

Симпатичный, общительный и практичный, этот карабахский армянин легко заводил знакомства и сходился с людьми. Девки так просто таяли через пару минут общения с щеголеватым морячком в отглаженной униформе. Он искренне хотел помочь своему другу. В большой областной город на Днепре они приехали на автобусе. Юрка добыл увольнительную в мореходке и переоделся в гражданку.

– Показывай, где тут твой институт, – распорядился еще на автовокзале армейский товарищ приказным тоном, как если бы был по-прежнему старшиной батареи, а Коротков – его подчиненным. Оставив приятеля курить в сквере, бывший старшина уверенно вошел в парадную дверь учебного заведения. Через час он вернулся вместе с внушительным мужчиной явно армянской внешности. Вечер они провели уже вчетвером в дорогом ресторане. Кроме армянина, с которым сходу познакомился Юра, с ними был преподаватель славянского происхождения. Оба преподавателя по возрасту годились бы приятелям в отцы, но после третьей рюмки держались, как близкие знакомые. После длительных переговоров уже по телефону и пары поездок Короткова в город на Днепре выяснилось, что учиться он будет. Правда, уже в другом областном городе, и даже в университете, нужно только взятку дать в четыре тысячи рублей за учебу на стационаре или две тысячи за заочное обучение. Сказано это было уже третьим преподавателем в роскошной (двухкомнатной на одного человека) больничной палате, где будущему студенту назначили аудиенцию. Больница была в глубине парка на берегу Днепра. Коротков никогда ранее и не подозревал, что существуют такие больницы для советских и партийных работников.