Записки юриста с окраины
Шрифт:
– Эмиль Иванович, я что-то не так сделал? – Поинтересовался Коротков.
– Да нет. Все правильно. – Ответил помощник, но объяснять ничего не стал.
Еще через пару дней Коротков уже ехал в неведомый ему дальний горный район с приказом о назначении стажером на должность помощника прокурора, вспоминая разговор с генералом —прокурором области. У генерала в кабинете он был впервые после того, как их, шестерых выпускников харьковской «юрки», после прибытия из института напутствовал прокурор области. Спросил, согласен ли Коротков на перевод. Полушутя-полусерьезно расспросил, откуда у него деньги на десятидневное проживание с женой в престижной гостинице (откуда-то знал и это!). Сказал, что Короткова направляют в очень интересный и красивый высокогорный район, где для него освободят
Приговор
Рабочий день начинался обычно. Коротков уже неделю состоял на службе в должности стажера помощника прокурора района. Свои нехитрые обязанности он начал с посещения канцелярии суда, который находился в одном коридоре с прокуратурой. Бегло ознакомившись со списком судебных заседаний, он понял, что в кабинете сегодня не отсидишься. Не то, чтобы ему нравилось проводить время в хмуром приземистом здании, выложенном диким камнем, где каких-нибудь сорок лет назад находилась венгерская жандармерия. Сегодня горный городок с самого утра накрыли густые облака, сеял дождь, и лучше было бы натопить старинную, выложенную изразцовой плиткой печь, и заняться бумажной работой… Увы. Судейские запланировали на сегодня выездное заседание в поселке.
Коротков вернулся к себе в кабинет, пройдя по длинному коридору мимо людей, столпившихся у дверей нотариуса. Нашел папку с надзорным производством и быстро перечитал обвинительное заключение по делу. Некто Ворохта Иван обвинялся в хищении социалистической собственности или общественного имущества (ст. 81 части 2 УК Украинской ССР). Иными словами, за то, что собрал триста килограммов яблок, которые сдал заготовителю за 360 рублей. На беду Ивана, какой-то умник из ОБХСС 10 проверял бумаги у заготовителя, а потом еще и установил (справочка имеется), что яблони вдоль дороги двадцать лет назад посадил колхоз «Новая жизнь». Значит, утверждает следователь, обвиняемый присвоил общественное имущество, тайно завладев им.
10
ОБХСС – отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности. В середине прошлого века они были в каждом отделе милиции. Потом они повсеместно были реорганизованы в отделы по борьбе с преступлениями в сфере экономики. Возможно, так называются и сейчас.
– Да уж… – Прикинул стажер. – Формально и опер, и следователь правы, а по существу – сволочи! Парня подвели под статью за яблоки, которые до осени так никто бы и не собрал. Впрочем, чего уж тут умничать, обвинение утверждено прокурором. Как там у Высоцкого – «…Жираф большой – ему видней».
Коротков взял папку и зашел в приемную к Жирафу. Пардон. К старшему советнику юстиции 11 . Поздоровался с секретаршей.
– Шеф у себя? – Немолодая женщина равнодушно кивнула Короткову, продолжая монотонно печатать на машинке. Постучал в дверь кабинета.
11
Старший советник юстиции – классный чин в органах прокуратуры, соответствует воинскому званию полковник.
– Разрешите?
– Заходь. Сидай. Шо в тэбэ? – Прокурор с Коротковым говорит в зависимости от настроения – иногда по-русски, но чаще на украинском языке. Когда он с посетителями говорит на местном диалекте, стажер едва улавливает суть. Пьяный, он куражится и быстро говорит на звонком и мелодичном венгерском. Тогда уж черт его поймет! Впрочем, он и с румынами может общаться, хотя и не так уверенно, как по-мадьярски.
Шеф встретил Короткова в распахнутом мундире с тремя большими звездами. Взгляд мутный. Лицо помятое. Похоже, вчера был очередной затянувшийся до полуночи ужин с обильными возлияниями. В этом районе, из которого до центра области нужно ехать почти восемь часов по горной дороге, шеф боится только двоих – первого секретаря райкома компартии и начальника районного управления КГБ. К остальным снисходителен. Юрист он грамотный, может дать дельный совет, но скупо, как бы нехотя. Говорят, в 68-м году он заходил в Чехословакию военпрокурором в составе нашей армии. Кадровик, когда вручал Короткову приказ о назначении на должность, сочувственно советовал:
– Ты, если видишь, что он пьян – уходи с работы…
«Но пьян-то он почти каждый день, иногда уже к полудню»… – Грустно подумал стажер. Выслушав доклад Короткова и вяло полистав документы, шеф распорядился:
– Поедем вместе. Обвинение я буду поддерживать лично. Надо ж тебя когда-то учить! Позвонишь директору лесокомбината, чтобы дал автобус. Будет упираться – доложишь мне. Выезжаем в 10:30.
В кабинет без стука вкатился кругленький председатель суда.
– Вот и хорошо! Я к вам как раз насчет транспорта. – Выходя из кабинета, стажер отметил, что судейский выглядит не лучше прокурора. Видно, что ужинали они вместе.
Автобус подкатил к поселковому совету часам к двенадцати. Коротков в этом поселке еще не был. Но то, что подъехали к посовету, понял сразу: полстены одноэтажного здания занимало панно с руководителем государства в орденах и звездах Героя. Навстречу к приехавшим вышел председатель, крупный мужчина средних лет. По-местному – голова. Заискивая, пригнувшись в полупоклоне, он двумя руками пожал руки прокурору и судье. Короткова и остальных гостей из района – двух народных заседателей, молоденькую секретаршу судебного заседания и скромного адвоката голова удостоил лишь кивком головы. Впрочем, через пять минут и стажер был удостоен крепкого рукопожатия.
В кабинет головы были приглашены лишь судья и прокурор со стажером, остальные прошли в зал. Адвокат остался на улице. Наверное, хотел что-то обсудить с подзащитным. На двери висела табличка: «Зал бракосочетания».
Несмотря на дождь, у входа в поссовет стояла группка нарядно одетых мужчин и женщин. Среди них выделялся рослый, широкоплечий гуцул 12 лет двадцати пяти, обутый в кирзовые сапоги, как если бы собрался в лес на работу. На руках он держал девочку двух-трех лет, одетую в яркий тулупчик (по местному – кожушок). Когда состав суда шествовал мимо них, мужчины, несмотря на дождь, резко сорвали шляпы в приветствии, женщины зашептались, и только рослый парень, сверкнув глазами в сторону приехавших, шляпу не снимал. Коротков вдруг почувствовал симпатию к этому парню. Ясно, что этот молодой гуцул и есть подсудимый.
12
Гуцулы – этническая группа карпатороссов (русинов или червонороссов), живущих преимущественно в горах, проживающая в юго-восточной части Карпат. Их язык сохранил много слов из домонгольской Руси, или киевской Руси. Их обычаи, костюмы, песни, музыку и нравы очень точно изобразил М. Коцюбинский в повести «Тени забытых предков», а Параджанов показал в одноименном фильме, получившем мировое признание. Как мне представляется, и Коцюбинский, и Параджанов очень точно уловили, что в Карпатах, в силу природной замкнутости пространств и ограниченности общения жителей с другими славянскими народами, сохранился некий осколок Древней Руси, а местное население ведет образ жизни, похожий на жизнь наших далеких предков.
Кабинет головы по всей видимости был подготовлен к приезду гостей. На столе вместо документов и письменных принадлежностей – бутылки спиртного и красивые тарелки с разными мясными блюдами и копченостями. Коротков невольно сглотнул слюну. Утром он в дешевой столовке проглотил порцию сырников и выпил прозрачный чай.
Шеф оживился. Но благодушно пожурил председателя: мол, мы работать приехали, а ты тут нас соблазняешь. Судья вопросительно смотрел на прокурора. Тот хорохорился перед стажером:
– Видишь, как прокурора встречают! Позови сюда адвоката!
Коротков молча вышел на крыльцо. Адвокат шел, запихивая в нагрудный карман сотенную бумажку. Купюра немного скомкалась и никак не проскальзывала в узкую прорезь кармана.
– Пойдем. Зовут. – Хмуро кивнул адвокату стажер и, не оборачиваясь, вернулся в кабинет головы.
– Слушай сюда, пан адвокат! – Шеф с судьей уже пропустили по маленькой и закусывали аппетитными ломтиками, не приглашая вошедших к столу.