Записки злой ведьмы. Королева шипов
Шрифт:
От частой работы на грядках начала болеть поясница. Когда она пожаловалась на это служительнице, та посмотрела на нее с подозрением.
— У тебя и аппетит улучшился в последние дни, я посмотрю, — хмыкнула женщина. — Грудь не ноет?
— Что? Откуда вы…
— Это тебя надо спрашивать, откуда ты.
— Я не совсем понимаю…
— Да все вы так. Как с мужиками любиться — понимаете. А что от этого дети бывают — нет. Что смотришь? Поправь меня, если я неправа.
Дети? Анастасия почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Мне надо идти… — не обращая больше внимания на служительницу, принцесса вышла на улицу.
Ветер пришел по первому зову. Женщина, вышедшая за ней на крыльцо, в суеверном страхе спрятала сердце за Четырьмя пальцами, но Анастасии не было до этого никакого дела.
Это было глупостью. Но она поддалась первому порыву. Вызвала в голове образ рыжего ничтожества, испортившего ее жизнь, и направила ветер на его поиски. Воздушные потки, послушные ее воле, мгновенно откликнулись, перенося обладателю силы огня.
Он был не один. Вокруг него собралась толпа народу, а поблизости виднелась городская крепостная стена. Что он делает рядом с Ладой?
Рыжий в момент прибытия произносил какую-то речь, но ей не было до этого никакого дела.
— Надо поговорить.
Вокруг нее мгновенно образовалось плотное кольцо из, судя по всему, таких же фанатиков Четырех, как и Алек.
— Ветерок. Ты пришла поддержать нас! — глаза огненного мага странно блестели, и дыма вокруг было больше обычного.
— Я пришла поговорить.
— Говори, — он скрестил руки на груди. — У меня нет тайн от людей. Я не эфирная тварь, чтоб скрывать истинное лицо.
— Ты не эфирная тварь, ты хуже, — буркнула она, подходя вплотную и хватая мужчину за рукав.
Люди подозрительно смотрели на нее, перешептываясь между собой, но ей было все равно. В мире существовал только один человек, мнение которого для нее что-то значило. Это был Демир.
Оттащив Алека в сторону, она выпалила:
— Я беременна, — она взглядом постаралась передать все свое негодование и отчаяние.
Это он виноват! Путь делает, что хочет, но избавит ее от последствий проклятой ошибки!
— Хм… — рыжий вдруг нахмурилась. — Тебе нельзя беременеть.
— Что? — от удивления она растерялась.
— Ты заражена Эфиром. Только сила ветра удерживает тебя от зла. Но ребенок такой защиты иметь не будет. Тебе нельзя беременеть.
— Что, прости? — от этой извращенной логики вдруг стало смешно.
Нет, она, безусловно, не хочет этого ребенка, но говорить, что ей нельзя его рожать, потому что он — зло?
— Я люблю тебя, ветерок. Я спасу тебя, — воспользовавшись ее ошарашенным состоянием, он потянулся и поцеловал ее в лоб. — Наверное, в тот раз я был слишком счастлив, что ты наконец стала моей, и забыл о безопасности. Но ты сама должна понимать, что все, что
— Это же твой ребенок, — глупо повторила она, не веря в то, что слышит.
— Если в нем будет Эфир — это будет тварь, подлежащая уничтожению.
Она заглянула в его глаза и с абсолютным пониманием своей правоты произнесла:
— Ты рехнулся, — повернулась в сторону наблюдающей за ними толпы и с истеричным смешком повторила уже громче. — Да вы все здесь рехнулись!
В который раз призвав ветер, она взмыла вверх, растворяясь в стихии. Куда теперь? Все катилось прямиком в Эфир, и она уже не представляла, как исправить сложившуюся ситуацию. Дети… Она никогда не представляла себя матерью. Слишком отрицательным примером служила собственная мамаша, чтобы желать завести ребенка.
Если бы она могла поговорить с кем-нибудь об этом.
Но ведь она может. Почему же она раньше не вспомнила о ней?
Анастасия сосредоточилась, вызывая в памяти образ единственной подруги и, почувствовав отклик силы, направилась прямиком за ним.
Глава 23. Искра
Рецепт оказался несложным. Цветки дурман-травы следовало высушить и растолочь, листья вымочить в дождевой воде, достать, затем смешать все это, добавив щепотку золы и силы Эфира.
Образовавшуюся кашицу нужно было вялить на печи в течение двух дней. В прошлом году Роза много времени проводила на кухне, пытаясь научиться печь сдобные булочки. Спустившись туда вновь, впервые за последние месяцы, она почувствовала неприятие. Почему она позволяла себе страдать? Почему не действовала? Ведь она была нужна Князю уже тогда, и это было ясно. Но Дора почему-то предпочитала писать и сжигать слезливые письма вместо того, чтобы действовать.
Больше она ни за что не повторит своих ошибок.
Кухаркам пришлось сказать, что это новая отрава для крыс, чтобы отбить у них желание попробовать. Все удалось, и спустя пару дней у Розы уже были готовы сухие черные комочки.
— Я думала — это будет зелье, а не порошок.
Комочки отправились в маленький мешочек, туда, где раньше хранились камушки, защищающие от Эфира.
— Заваришь — будет тебе зелье, — темный силуэт твари в зеркале сегодня был не один. Рядом на коленях сидел Зоркий, и порождение Эфира лениво гладила того по голове. — Готова платить по счетам?
Роза нахмурилась. Ей не нравилась мысль, что придется что-то украсть у подруги, но образ Князя, пораженного ее успехами в колдовстве, затмевал собой все остальное. И пусть, найдя находящуюся на грани жизни и смерти девчонку, он вновь отстранился, Дора знала, что близится к своей цели.
— Ты так и не сказала, что я должна забрать.
Тварь оттолкнула Зоркого, подбираясь к самому краю, и, казалось, была готова почти выползти из зеркала. Но, чуть дернувшись, она уперлась в стекло и, зашипев, отступила.