Записные книжки. Воспоминания. Эссе
Шрифт:
— Я хотела вам рассказать.
— Я весь внимание.
— Я пришла сюда. Лешков меня усадил. Садитесь, девчурочка, он мне говорит. Мы читали. Он мне очень много поправлял. Как будто он ко мне очень хорошо относится. Он мне очень много времени уделил.
В последующем разговоре Наташи с Ярцевым оба реализуют определенную концепцию отношений. Он — немолодой человек, утомленный заботами и творческой работой, нежно, с оттенком снисходительной насмешливости опекает прелестную девушку. Она — взбалмошное и непосредственное существо, ищет в нем поддержки и в то
Он спрашивает о ее делах не в порядке условной формулы, а как покровитель.
Она «хотела рассказать» — покровительство принято. «Я весь внимание» — шуточно-торжественная фраза в порядке ласкового отношения к ребенку. Возрастная дистанция все время подчеркивается, это эротическая основа всей концепции отношений.
Рассказ Наташи о Лешкове — лобовое самоутверждение, без всяких обходных маневров. Цитируя выражение «девчурочка», она выдает сознательность своего отношения к собственной модели.
— Он когда-то сам прекрасно играл в этой пьесе. Ярцев напоминает о своей профессиональной опытности.
— Он мне все время жал руки. Невозможно... Ну, я вам потом расскажу... Он сказал — эта роль решит вашу судьбу.
«Невозможно» — слово здесь логически бессмысленное. Оно служит знаком того, что хвастовство Наташи оказалось на стыке театрального с эротическим. Для психики актрисы вообще характерно смешение этих воздействий.
— Когда-то эта роль решила судьбу актрисы Шигориной. Я тогда учеником был. Я присутствовал. Она волновалась!.. Это нужно для этой роли. Непосредственность. Но потом она не сумела себя оправдать. Он, вероятно, по аналогии с Шигориной, это и вам говорил. Потому что в подходе к этой роли главное — непосредственность. Он по аналогии с Шигориной это вам и сказал. Понимаете, потому что я с ним говорил об этом. Кто там еще занят?
Ярцев опять напоминает о своей профессиональной искушенности. Он может ей много дать. Вся тирада построена серьезно и дидактически. Речь книжная («по аналогии»). В конце доводится до сведения Наташи, что он внушил интерес к ней Лешкову.
— Я думала, что вы мне поможете. Прямой ход в практическом плане.
— Всегда к вашим услугам.
Дидактическая часть кончилась. Опять легкая ирония.
— Нет, вы несерьезно говорите. Вы очень устали. Надо серьезно. Я была у Липецкой. Я в восторге. Да вы не слушаете...
3.: — Наташа, тебя поневоле будешь слушать. Ты так кричишь... Ты же мешаешь...
«Вы несерьезно говорите, не слушаете, вы устали» — подчеркивание возрастной структуры их отношений.
3. делает свое замечание отчасти чтобы прекратить шум, отчасти потому, что игры Наташи ее раздражают.
Наташа (Ярцеву): — Солнце мешает. Я не могу на вас смотреть. Лешков мне сказал — почему вы на меня не смотрите? А я говорю — я стесняюсь. Он говорит — вы же в меня влюблены. Это по роли. Я ему сказала: «Нет, Верочка еще не влюблена; у нее это еще все бессознательное». А потому он еще такое мне сказал, что у меня душа перевернулась. При всех. Опять вы не слушаете.
Значит,
— Я слушаю. Душа перевернулась при всех. Ярцев продолжает подавать реплики в основной тональности ласковой иронии.
— Я готова была бы во вспомогательный состав. Крохотная ставка, служащая карточка. Все что угодно. Они, верно, думают, что я хочу хорошего. А мне все равно.
Автоконцепция Наташи обогащается мотивом незаинтересованности в низших жизненных благах.
— Вы срочно готовьте эту роль. Срочно. Я еще поговорю о вас с Лешковым.
Как покровитель дает практические советы.
— Я хотела вам прочитать.
— Вы мне прочитаете. Я прослушаю.
— Я стесняюсь. (Опять демонстрация инфантильности.) О. (входя): — Как живете?
— Да так. Заботы. Страшно много забот. Устаешь. Заботы подавляют творческую жизнь. И потом у нас такая нагрузка... Возьмите, на прошлой неделе. У меня было четыре передачи, концерт. И работа в театре.
Стереотипная формула общения, на которую обычно дается автоматический и формальный ответ. Но в данном случае Ярцев пользуется случаем развернуть себя. Да еще перед Наташей.
Наташа: — Вы сидите. Я вам все перепишу. Вы устали...
Наташа немедленно показывает, что образ усталого творческого человека до нее дошел и что она уже сделала выводы.
Ярцев: — Зинаида Александровна, как у вас с огородом? Вы взялись за это?
Заговаривает об огороде отчасти потому, что сейчас это одна из ближайших тем, на которую легко наводит вид сослуживца, отчасти в ожидании услышать что-нибудь практически интересное. К тому же этот вопрос открывает возможность перехода к сообщению о собственных огородных делах.
— Видите. Я не могу копать. У меня больное сердце.
3. по обыкновению взялась за дело, имеющее общественное значение. Ничего пока не сделала. Охотно говорит поэтому о препятствиях.
— А я, знаете, взялся.
Ярцев перешел к разговору о своем огороде.
— У меня будет двадцать метров, кажется. 3. говорит о своем.
— Двадцать? А я взял сто.
— И вскопали?
Ей хочется, чтобы он тоже ничего не сделал.
Наташа: — Подождите. Простите, что я вас перебиваю. Я вам принесу завтра лопату. И вскопаю. Я очень люблю работать на огороде.
Наташа томилась оттого, что так долго была вне разговора и внимания окружающих. Вмешательство в порядке украшения жизни усталого человека. Люблю работать на огороде — то же, что люблю зажигать спички. Это внедрение своей личности в данный участок бытия.
3.: — Почему ты не взяла участок?
3. делает наставительный вопрос. При случае она склонна воспитывать Наташу.