Запланированное безумие
Шрифт:
В приемной, кроме секретарши, никого не было. Она же увлеченно обсуждала по телефону со своей подругой нашумевший американский боевик. Увидев меня, она прикрыла трубку ладонью и шепотом сказала, что шефа нет и неизвестно когда будет. Его срочно вызвало начальство.
Вернувшись в комнату, я снова сел за эту дурацкую статью. Все наши успехи в сельском хозяйстве прекрасно иллюстрировались пустыми прилавками магазинов, а я, несмотря на это, должен был доказать обратное. Писать подобные статьи мне с некоторых пор становилось все труднее
Статья не писалась, хотя мне удалось убедить себя, что для того, чтобы забыть случившееся, необходимо заняться чем-то другим. Но сосредоточиться на чем-либо мне не удавалось.
Поняв, что эту статью мне сегодня не написать, я вышел из комнаты. Поговорив минут пять с знакомым репортером и выкурив сигарету, я решил, что самое лучшее в данной ситуации — развеяться. Куда-нибудь пойти, на худой конец, просто погулять по городу.
Прослонявшись более часа, я, сам того не желая, оказался у здания прокуратуры. Здесь работал мой школьный товарищ Фуад, с которым я просидел за одной партой все десять лет.
Последнее время мы с ним редко виделись и не только из-за нехватки времени. Он был женат, и его супруга почему-то считала, что я, будучи холостяком, обязательно стану дурно влиять на него. Может, она в чем-то и была права.
И вот, очутившись у прокуратуры, я решил к нему зайти. Правда, в душе я надеялся, что не застану его, потому что, если он окажется на месте, я обязательно ему все расскажу. Очень уж хотелось с кем-нибудь посоветоваться.
Поздоровавшись с милиционером, проверяющим пропуска, я поднялся на второй этаж. Пройдя по коридору мимо двух комнат, я остановился у кабинета моего друга. Постучал. За дверью послышался низкий голос, приглашающий войти. Он оказался на месте. Открыв дверь, я прошел в кабинет.
Он меня не ожидал. Убирая в сейф документы, лежавшие у него на столе, он буквально засыпал меня вопросами. Закончив наконец возиться со своими документами и закурив сигарету — он внимательно посмотрел на меня и задал тот единственный вопрос, на который мне так не хотелось отвечать:
— Так что у тебя стряслось?
— А почему обязательно должно было что-то стрястись? — в свою очередь поинтересовался я.
— Ну, во-первых, ты просто так не придешь. Во-вторых, на тебе лица нет. Так что выкладывай.
Я рассказал ему все. Кроме того, что в поселок меня послал наш редактор, объяснив это собственной инициативой.
— С каких это пор ты по каждому письму, пришедшему в вашу редакцию, проявляешь такую прыть? — недоверчиво спросил он.
Промямлив что-то о необычности письма и необходимости чутко относиться к собственным читателям, я протянул ему письмо. Он несколько раз внимательно прочитал его, потом, отложив в сторону, куда-то позвонил. Как я понял по разговору, дежурному по городу.
Спросив
— В этом поселке в течение последнего месяца не было никаких убийств. Кражи были, убийств не было, — медленно произнес он. — Да, кстати, почему ты сразу не позвонил в милицию? Может, тебе что-то помешало?
Я ответил, что все было так неожиданно, что я даже не успел об этом подумать. Но видя по его лицу, что я его не убедил, должен был признаться себе самому, что мой ответ прозвучал по крайней мере странно. Тем более, что там, где я оставил машину, рядом был телефон-автомат.
Дело, очевидно, в том, что я оказался там во власти какого-то странного чувства. Это был даже не страх, скорее, ужас. Кроме того, у меня там появилось ощущение, что с того момента, как я подошел к дому, и до того, когда я, потрясенный увиденным, садился в машину, кто-то непрерывно за мной следил. И я не был уверен, что эта слежка не продолжилась потом в городе. Все это вдруг вспомнилось после вопроса, заданного Фуадом.
— Послушай, ты же меня знаешь. Кроме того, такими вещами не шутят, — начиная злиться, продолжал я. — Я видел этого несчастного так же ясно, как тебя. Проверь еще раз, может, труп вывезли в другое место.
— Хорошо, хорошо, я проверю еще раз, — успокоил меня Фуад, — пойди погуляй, а через пару часов приходи. К этому времени я наведу справки по всему городу и пригородам.
«Вот так, — подумал я, выходя из прокуратуры, — ко всему еще труп пропал». И закурив сигарету, я в очередной раз пошел бродить по холодным, зимним улицам.
В городе царила какая-то нервозность. Точнее говоря, нервозность в городе чувствовалась уже давно. На стенах домов были расклеены какие-то листовки. Люди, собравшись группами, что-то эмоционально обсуждали.
Меня смущали не сами собрания, митинги, так как причин волноваться и выражать недовольство было более чем достаточно. Меня смущало и волновало другое — бескомпромиссность и даже агрессивность в суждениях, а порой уже и в поступках. Обычно это нашим горожанам было не свойственно.
Прослонявшись по городу более трех часов, я снова пришел в прокуратуру. Фуад был на месте. По его словам, в городе и его пригородах за последнюю неделю подобных преступлений не было.
— Послушай, поехали туда, — предложил я.
Естественно, он был не в восторге от моего предложения, но я упорно стоял на своем. После долгих споров он согласился.
Поехали мы туда на его машине. Через двадцать минут мы были в поселке. Сперва заехали к участковому милиционеру, который оказался знакомым Фуада. Он работал здесь недавно и ничего конкретного сказать не мог. Мы лишь узнали, что в этом доме живет женщина преклонного возраста, но она недавно, месяца три назад, уехала в город, к дочери. И сейчас в доме никто не живет.