Заплатите налоги, госпожа попаданка!
Шрифт:
Насколько я понимаю, взрослые слуги из поместья графини изначально отказались свидетельствовать против хозяйки, так что и по этому пункту месье Совиньон вынужден признать свое поражение.
Неожиданно выясняется, что самое серьезное обвинение – это ненадлежащее управление драконьей фермой – именно за него по кодексу местных законов грозит аж до пятидесяти лет тюрьмы.
– Ее сиятельство прекрасно понимает, что речь идет о священных животных, – не говорит, а почти поет месье Доризо. – И у нее, конечно, не было намерений причинять им вред. Человек, отвечавший за содержание
Когда магистр опускается на стул, я печально уточняю:
– И куда же делся этот человек?
Не удивлюсь, если узнаю, что мой шустрый адвокат пошел на самые крайние меры.
– С ним всё в порядке, ваше сиятельство, – заверяет он меня. – Он получил достаточно, чтобы безбедно жить за пределами Виларии.
Ага! Так вот как называется страна, в которой я оказалась!
Мой умелый адвокат сумел посеять толику сомнений в умах публики, но, похоже, не смог повлиять на отношение ко мне судьи – смотрит он на меня, как и прежде, – строго, почти враждебно. Я уж не говорю про обвинителя!
– Даже если я уважаемый суд примет во внимание всё то, что сообщил нам мой любезный коллега, – начинает месье Совиньон, – то это не даст ему возможность освободить обвиняемую. Даже при наличии смягчающих обстоятельств остаются обвинения в халатности (пусть даже невольной). За всё, что происходи в поместье де Ламарк, как ни крути, несет ответственность именно ее сиятельство. Мне жаль, что она доверилась ненадежным людям и сама же пострадала от этого, но по своду законов Виларии, чтобы полностью снять столь серьезные обвинения с подсудимой, нужны обстоятельства высшей степени важности, связанные с защитой государственных интересов.
– И у нас таковые есть! – довольно невежливо перебивает его мэтр Доризо.
Обвинитель недоверчиво усмехается, а судья требует:
– Так огласите их, мэтр!
Мой адвокат поднимается и, прокашлявшись, громко зачитывает текст, написанный на красивой (кажется, гербовой!) бумаге:
– Высочайшее дозволение на открытие в поместье де Ламарк магической школы для особ женского пола. Подписано двадцатого числа сего месяца собственноручно его величеством Луисаном Десятым.
Он обводит зал торжествующим взглядом, не забывая особо остановить его на своем главном оппоненте, отчего лицо месье Совиньона багровеет.
– Насколько я знаю, обучение магии лиц дворянского происхождения относится к вопросам государственной безопасности и является одной из главных задач нашего государства. А руководители магических учебных заведений имеют особые королевские преференции и защищены законом от судебного преследования.
Ого! Несмотря на то, что методы месье Доризо мне ничуть не импонируют, я не могу не восхититься его профессионализмом. Неужели, обвинения будут сняты так легко?
Интересно, сколько стоило получить подобное дозволение у самого короля? Должно быть, целое состояние.
Не то, чтобы судьба графини де Ламарк меня так сильно волновала, но поскольку на некоторое время она стала моей судьбой, то я предпочитаю провести это время в поместье, а не в тюрьме. В заключении разобраться с тем, куда меня занесло, и почему это случилось, было бы крайне затруднительно.
Но, похоже, обрадовалась я слишком рано.
– Чушь! – подает из ложи голос герцог де Шанталь. – Уважаемому мэтру должно быть прекрасно известно, что руководить магической школой не может лицо, само не владеющее магией. А, насколько я знаю, у ее графини де Ламарк нет ни капли собственной магии.
Я не знакома с правилами местного судопроизводства, но догадываюсь, что никакого права вмешиваться в ход судебного заседания у публики нет. Даже если эта публика – первое лицо герцогства.
Да это просто неприлично! В конце концов, речь идет о женщине! А герцог – благородный мужчина. Ну, по крайней мере, должен бы таковым быть.
От этих мыслей меня отвлекает голос сидящей неподалеку от нас пожилой женщины в бордовом платье с красивым кружевом.
– Бедняжка! – сообщает она своей соседке. – Его светлость прав – девочка напрочь лишена магии. Но это не ее вина.
Должно быть, у нее проблемы со слухом, потому что говорит она гораздо громче, чем следует.
– Уже ее мать не имела ни капли магии, так что же могло достаться ей самой? Хотя ее дедушка был лучшим магом нашего герцогства, и все ожидали, что его способности перейдут к его детям. Увы, они были пусты, и с этим ничего нельзя было поделать. Я помню, как он расстроился, когда это осознал.
Она смотрит на меня с сочувствием, и мне уже тоже становится чуточку жаль ту женщину, которую я вынуждена заменять. Похоже, в этом мире магия значит очень много, а ее отсутствие делает людей людьми второго сорта. Не из-за этого ли графиня так ополчилась на весь свет?
– Как справедливо заметил его светлость, обвиняемая лишена магии, – резко говорит судья, – а значит, дозволение на открытие ею магической школы не действительно.
Я вздрагиваю от его хлёсткого тона. Месье Доризо ободряюще касается моей дрожащей руки и тихо говорит:
– Не волнуйтесь, ваше сиятельством! – а потом повышает голос. – Ваша честь, позвольте вам напомнить, что дозволение подписано самим его величеством, чего, конечно же, не случилось бы, не будь у моей клиентки права на открытие магической школы. Да, при рождении ее магия почти не проявилась, но разве нам не известны случаи, когда это случалось гораздо позднее, уже в совершеннолетнем возрасте?
– Вы хотите сказать, что именно это и случилось с вашей клиенткой? – месье Совиньон полон скептицизма. – В таком случае, вам придется это доказать.
Это ничуть не смущает моего адвоката:
– Разумеется, коллега, разумеется, – он находит на столе еще одну бумагу – тоже весьма внушительно оформленную. – Вот результаты оценки магического уровня моей подзащитной. В состав комиссии входили несколько уважаемых столичных магов из королевской академии. Надеюсь, их опыт и квалификация не вызовут у вас сомнений?