Заплыв (рассказы и повести, 1978-1981)

Сорокин Владимир Георгиевич

— Тааак.

Постоял немного, покусывая бескровные губы, потом порывисто повернулся и, ненадолго скрывшись в кабинете, возвратился — с чёрной ракетницей в руке. Заложив в неё розовый патрон с чёрным номером 1430 на лоснящемся боку, ответственный секретарь взвёл курок, сунул дуло в зев стоящей возле доски чугунной урны и выстрелил.

Сухой, раскатистый, словно щёлк бича звук зазвенел по коридору, ракета ударила в дно урны и забилась, закувыркалась в ней, рассыпаясь красными искрами и шипя.

Двери отделов стали отворяться, выпускать торопливых людей.

Секретарь спрятал ракетницу

в карман и, подойдя к распахнутой приёмной главного редактора, семафором вытянул левую руку: подходящие улыбались, повинуясь её направлению, входили в приёмную и молча кивали согнувшейся в низком поклоне секретарше.

Когда шум постепенно стих и все сидящие за длинным столом молчаливо повернулись к главному редактору, он снял очки, устало потёр переносицу пухлыми белыми пальцами:

— Ну что, все?

— Все, Сергей Иванович.

— Все…

— Все, наверно…

— Все, все.

Он одобрительно кивнул, сцепил руки замком и тихо проговорил, уставившись в окно:

— Ну так начнём помаленьку, если все…

Сидящий справа от него зам. главного редактора распрямился, поднял большую седую голову, заскрипел стулом:

— Товарищи, сегодня обсуждаем пятый и шестой номер. По пятому дежурный критик… — он провёл глазами по лицам смотрящих на него сотрудников, — Бурцов Борис Викторыч, а по шестому, по шестому…

— Суровцева Ирина Львовна, — не поворачиваясь, подсказал Сергей Иванович и добавил: — Пора, пора отделу писем активизироваться.

Суровцева улыбнулась и погрозила ему пальцем.

Бородатый широкоплечий Бурцов подтянул к себе пятый номер, раскрыл и, близоруко сощурившись, заговорил:

— Ну, если говорить в целом, я номером доволен. Хороший, содержательный, проблем много. Оформлен хорошо, что немаловажно. Первый материал — «В кунгеда по обоморо» — мне понравился. В нем просто и убедительно погор могарам досчаса проборомо Гениамрос Норморок. И знаете, что меня больше всего порадовало? — Бурцов доверительно повернулся к устало смотрящему в окно главному редактору: — Рогодтик прос. Именно это. Потому что, товарищи, главное в нашей работе — логшано процук, маринапри и жорогапит бити. К этому родогорав у меня впромир оти енорав ген и кроме этого — зорва…

Он перелистнул страницу:

— Следующим идёт… мораг итаса Александра Палыча. Это прога щаромира прос тилывк нор. Очень прогвыва керанорп, очень полозар. В ней проща мич кенора вог, прошащлти прожыд на котором и жарыноу вклоы цу. Тема, я повторяю, чаранеке имрпаиш, но Александр Палыч буквально женощло митчы джав, о котором уже говорилось. После жадло — щаган Сергея Кудрявцева о щаросу ап реча на берегу Лены. Догоа умный, морогоар, щыапчмас долой протоис жолоапр. Очень хорошие ждоврпач Вити Омельченко. Ну а дальше — лпора Георгия Шварцмана «Ждавы нарию ор укаприст». Долмри довольно ючтриа, что не мешает лоргоан митрч вкаука. К буквальном смысле слова. И Шварцману жлмор енргвокрн бьостарив. Догпоегоарп нас не может лоаноенрк мираишчор лвонерна на всех условиях. Хотя, безусловно, длоарнр свиамыам кгоегощ лыорп и как необходимо ернраепк на будущие времена…

Бурцов снова перелистнул страницу:

— Что ж, Шварцман протсотаг ждлошг нас в это увлекательное рои

ноарпвепк, куда и ноаглыоего рпен ел оитпрт апросо. В этом, товарищи, на мой взгляд и нопнренр вкауд оли. Казалось бы — гопроа, шораипимм вав! Но Гопроаер Логапро не может прыцу зыку бобвлье. И по-моему, это рнвру хыва, несомненно. Долоаренр рмиапи живут ещё могоы простов щарокнр ек, ек и ещё раз ек. Это же очевидно, товарищи, мы же не можем аоговнрк дочловтрт жыава, это же не нашей ждяловнак геого ыцу. Если есть шногоагон — надо злчорвп, и всё! Мы об этом оворкнрпс Александр Палыч…

— Ну, это слишком серьёзный пловркнрае, — усмехнулся зам. главного редактора.

— Долаоенр в тот самый кера? — повернулся к нему Бурцов.

— Имас виса вся северная Сибирь, — улыбнулась Суровцева.

— Жороса ыук, — развёл руками Бурцов. — Я же оплоно им рас, Александр Палыч…

— Старичок, но домлоанр говпр, дочапвепк нав! — засмеялся Александр Павлович.

Бурцов пожал плечами:

— Дорпонр павса, Александр Палыч. Я же не опроанрк шорапв…

Собравшиеся негромко засмеялись. Костылев проговорил, обращаясь ко всем:

— А по-моему, товарищи, доагоегр ора вар и всё!

Все снова засмеялись, Бурцов, улыбаясь, потёр щёку:

— Так что ж, по-вашему, — длоорнр на Шогоар и аросп ранрк?

Зам. главного редактора, улыбаясь и подмигивая всем, покачал головой:

— Нет, старичок, длаоренр и врипичпи, а не промтотв дова. Это же вечная мерзлота, а не лроноп рворы.

Громкий хохот потряс помещение.

— Драпре ное!

— Ха, ха, ха! Допроер Бурцов опренр!

— Сибирь опреонр чавс, Боря!

— А он провгокго нама!

— Ха, ха, ха! Боре пава ук…

— Да…диоро ма каукаы!

— Ха, ха, ха!

Главный редактор удивлённо посмотрел на оживших сотрудников:

— Товарищи?

Все стихли, повернулись к нему.

— Вы что — на посиделках? Нельзя же так. А ты Саша, — он полоснул усталыми глазами зам. главного, — не перебивай дежурного критика. Все вопросы после. Продолжай, Боря.

И он снова отвернулся к окну.

Покрасневший Бурцов взял в руки журнал:

— После дларо Шварцмана — блпоранр ыдлкнр сири Ивана Рыкова. Здесь, я откровенно вам скажу — лопоре риспив Рыков — орпорен и берёт исриапинр пвакаы. Лораорк! Это же романтика оаркнрнрвпа и ещё как! Но он почему-то — тротпот шноговняк ляьот. Странно… Я полагал что опноего длаорвнр кшоыпиари дбольтоь. Мы же уже лрол рапркпнр про это. Ломиари смпвмкпапв гного щпорп. А Рыков опреонр рпоранркшор на всём старом опроенранр. Запас конечно, но еораоркго шопро и мипаип самвам чнренрпо дло. Пожодло ре пврпкнп, она должна лронгопгое рпнре! Разве будут теперь пореорнра впаыпавм нарен лора? Торапркп неранрк он на, товарищи, это же рапркпнп нап влошлшо про всё наше лпонгорго! А как же рпоернр? Я не могу дать проарен, да и не арпврпкеп спмвам. Огоаркнр Рыков — тпотмртп. Рокоа парвн, никаких проьсоаьльон он наорпв не просто, очень непросто. И писать об этом — дрлонгопшо аепкнпве иарис. А не откладывать оен нас как опреорнр! И что же, товарищи, получается? Рыков опреорна шорпоренр иапвака укаы. Это не опроенр! Вот, например, я прочту гоеновнркнр апрспвмпамкпм, рпорсго Зова проар он опнрен… ага, вот оно: