Заповедь субботы. Новый подход к происхождению человека

Романов Роман Романович

Отметим, что по своей сложности достоверная художественная реконструкция примитивных проблем первобытной «социальной» иерархии не относится к задачам повышенной сложности. Уж точно не «Анна Каренина», и даже не «Таис Афинская». Здесь сложнее будет, наоборот, удержаться от проекций на примитивную ситуацию привычных для нас социальных сложностей. Так что даже сказка о Маугли - нам не пример. Нужно абстрагироваться от всего «человеческого», со­ци­а­льно обус­ловленного, и «предельно цинично» описать стандартное действие довольно прямо­ли­ней­ных живот­ных инстинктов.

Сразу условимся, что мы описываем обобщенную ситуацию, которая может иметь несу­ще­ст­ве­нные вариации в своем развитии. Например, нам все равно, появилась первая девственница в един­ст­венном числе или же их было несколько сестер. В любом случае одна или несколько должны были дать многочисленное потомство, чтобы девственность стала фактором развития. Также нам все равно, что какое-то творческое решение проблемы открыла одна или сразу несколько девственниц, потому что в силу инстинкта подражания это решение стало об­щим достоянием. Поэтому мы будем писать «девственница», имея в виду всех девственниц, и нао­бо­рот – обо всех, имея в виду каждую.

Итак, мы вплотную приблизились к описанию момента собственно Странного Происшествия. Потому что само по себе рождение первой девственницы вряд ли привлекло внимание сородичей и даже ее матери. Уж больно незначительна новая деталь организма. Поэтому девственница, как и все детеныши, сначала висела на мамке, потом бегала за ней, потом играла со сверстниками во взрос­лых и, наконец, выросла, годам к четырем-пяти до половозрелого состояния. Что случается обычно с по­ловозрелыми молодыми самками, я думаю, особо подробно рассказывать не надо. Хотя, на самом де­ле, в человекообразной стае с ними случается не просто первый половой опыт, а ритуал «соци­аль­ной инициации». Поскольку в стае приматов половой акт имеет, кроме репродуктивного, еще и сим­во­ли­ческое значение, определяющее статус животного, место в иерархии.

Но это «два в одном» – совпадение биологического и «социального» акта имеет значение не только для инициируемой самки, но и для инициирующего самца. Для него каждый публичный поло­вой акт – это подтверждение доминирующего статуса, первого в «социально-сексуальной» иерархии. Очевидно, что не может быть вожаком самец, не справившийся с ритуальными обязан­но­с­тями, вклю­чая инициацию молодняка. То есть неспособность вожака публично оплодотворить самку является признаком импотенции и бесспорным поводом для обструкции и низложения ли­дера, уронившего «социальный штандарт». После чего группа самых сильных самок избирает нового вожака. Однако проблема оказывается не персональной, а системной. Никто из самцов не обучен об­ра­щению с дев­ственницами, так что ситуация внезапной «импотенции» вожака повторяется много раз, прежде чем вся стая оказывается деморализована и дезорганизована. Состояние все­общего стресса и хаоса в тесном мирке первобытной стаи – вот начало творения человека и начало Предыстории.

Однако даже со стрессовым опытом общения с первой девственницей нужно как-то справ­ля­ть­ся, порядок в стае нужно восстанавливать. Причем это должен быть прежний порядок на основе при­вычных стереотипов. Напомним, речь идет о стае мирных, довольно добродушных и ленивых зверу­шек. Поэтому никаких жестоких санкций к первой девственнице не могло быть. Просто в результате Странного Происшествия она осталась в статусе неполовозрелого детеныша. Поскольку это един­ст­венный способ для всей стаи вернуть статус-кво.

Хотя, разумеется, пережитый стресс отпечатался в памяти всей стаи. Так что следующая инициация была очень нервной и осторожной, даже если очередная молодая особь и не была дев­ст­венницей в анатомическом смысле. Но, тем не менее, вся стая более или менее успокоилась, вер­ну­лась в состояние привычной суеты. И только первая девственница после очередных безуспешных по­пыток привлечь внимание самцов так и осталась вечным ребенком.

Итак, самым первым следствием Странного Происшествия становится появление маргиналь­ной части сообщества – взрослых самок, имеющих не только социальный статус детеныша, но и вы­нужденно сохраняющих детское психическое состояние, поскольку инициация не состо­я­лась. Между тем у высших животных детеныши отличаются повышенной игриво­стью. Это тоже проявление ба­зо­вого инстинкта животной фантазии – «реакции на отсутствие», в данном случае – на отсутствие взрослого статуса. Детеныши хищников играют в охотников, проявляют агрессию. Детеныши при­матов играют в «дочки-матери» и другие социальные игры, тре­нирующие участие во взрослой жизни. Будет вполне естественно предположить, что основным за­ня­тием группы девственниц, оказавшихся в статусе вечных «второгодниц», становятся игры, ими­ти­ру­ющие участие во взрослой иерархии.

Теперь ненадолго прервем процесс реконструкции Происшествия, чтобы сразу отметить важ­ное совпадение со свидетельскими показаниями антропологов. Существенное отличие человека от всех животных – необычайно длинный период детского развития, включая долгий период роста головного мозга. Между тем, первым последствием обнаружения сексуально-соци­аль­ной не­при­год­ности первой девственницы было именно продление детского периода на неопределенный период. Причем продление детского социального и психического статуса влечет и продление физио­ло­ги­ческих процессов, характерных для детского периода. В силу взаи­мо­связи психо­соматических про­цессов в организме и, особенно, вследствие пережитого и пережи­ва­емого заново в имитирующих иг­рах стресса. То есть девственницы получили шанс вы­расти до больших размеров, чем их более счаст­ливые сверстницы, вклю­чая объем мозга. Это предпо­ложение подтверждается рутинным меди­цин­с­ким наблюдением – прекращением физического роста и психического развития у рано забереме­нев­ших молодых особей вида homo sapiens.

Что касается психического развития первых девственниц, то из-за неучастия во взрослых соци­ально-половых играх, психическая энергия должна была неизбежно канализироваться по двум глав­ным направлениям. Во-первых, это проявление повышенной агрессии, характерное для подрост­ко­вого периода и у вида homo sapiens. И, второе направление проявления такого же подросткового ли­бидо – напряженность инстинкта подражательного поведения, инстинкта обучения. При этом пер­вые девственницы должны были выйти далеко за рамки обычных детских игр, имитируя поведение не только самок, но и самцов, включая вожака. В дальнейшем этот же гипертрофированный подра­жа­те­льный инстинкт мог сыграть важную роль в приобретении девственницами навыков и умений, отлич­ных от обычных стереотипов лесных приматов. Например, навыков охоты или ныряния в воду, заим­ствованных у других видов животных.

Таким образом, можно с высокой вероятностью утверждать, что в результате Странного Про­ис­шествия усложнилась не только структура стаи, но и структура психики значительной части осо­бей. Правда, нужно сразу отметить, что структура стаи уже содержала до этого маргинальную часть – группу детенышей, и первоначально удвоилась, усложнилась не основная, взрослая структура, а опе­каемая, детская часть стаи. В результате детская стадия развития психики значительной части особей – девственниц, дополнилась новой, подростковой стадией развития, со­че­тающей статус ребенка с почти взрослой физиологией.

Первичное усложнение половозрастной структуры стаи должно было просуществовать доста­точно долгое время, чтобы связанные с этим стереотипы поведения устоялись и закрепились в колле­ктивном опыте стаи. Продлению этого периода первоначального накопления опыта способствовало общее снижение рождаемости, смягчившее экологический кризис перенаселенности.

Чтобы новоприобретенные девственницами стереотипы поведения и новая структура психики стали фактором видообразования, девственницы должны были на каком-то этапе получить возмож­ность реабилитироваться и вернуться в общий круг реализации взрослых инстинктов стаи. Такое воз­вращение стало вторым важным Событием в ряду событий, начавшимся Странным Происшествием. Причем нужно представлять себе, что стая в целом достаточно быстро адаптировалась к фактору дев­ственности. Память о пережитом Страшном Стрессе внесла определенные коррективы в процесс ини­циации молодых особей. После первичной проверки новые девственницы сразу направлялись в под­ростковый круг себе подобных и, после доходчивых объяснений с применением воспитательных мер, вряд ли сами решились бы повторить негативный, сугубо стрессовый опыт. Единственное, что оста­валось девственницам, это имитировать взрослую жизнь в под­рост­ко­вых играх в качестве «реакции на отсутствие». Поэтому единственно возможным способом разре­ше­ния сложившейся ситуации мог­ла быть практическая «инициация» в рамках имитационной игры во взрослую жизнь. Попросту говоря, должна была случиться дефлорация дев­ственниц искусственным фаллосом.