Заповедник смерти (сборник)
Шрифт:
ПИКАЛЬ
Неприятности начались в полдень.
Сначала Эрнандесу сообщили о пропаже из морга трупа Миллера, а спустя полчаса позвонил Барахунда и тоном, не предвещающим ничего хорошего, буркнул:
– Бери своих экспертов и дуй в лагерь у Тумху. Одна нога там – другая здесь.
– А что случилось?
– Умер Фиоретура.
– Альфонсо?! Каким образом? Что значит – умер?
Барахунда, не отвечая, бросил трубку.
Эрнандес взял с собой врача, эксперта и Нгури и со всей скоростью, на которую был способен «Форд» шестой модели, помчался к Пирину, где
– Как это случилось?
– Свидетелей нет, – нехотя ответил Барахунда. – Он решил искупаться, остальные в это время переносили вещи и... думали, что он отлучился по нужде. Потом начали звать, а он... в озере. Никаких следов борьбы на теле. Упал и утонул.
– Где он купался? Там глубоко?
– Бочаг глубиной в пять футов, дно ровное... В общем, капитан, дело темное. Он у тебя не страдал сердечной недостаточностью?
– Он умер не от сердечного приступа, – возразила глубоким контральто врач, – а от удушья. И едва ли я ошибаюсь. Я вам нужна, сеньоры?
– Нет, – после минутного колебания сказал Барахунда. – А вы задержитесь, молодой человек, – добавил он, видя, что сопровождавший врача альпинист собирается идти за ней. – Повторите капитану вашу историю.
Улисс рассказал об открытии «пещерного» города и индейского храма в долине. Замолк, выжидательно глядя на майора. Что-то в выражении его лица не понравилось Эрнандесу. Налет превосходства?.. Нет, скорее тень иронии. Интересный парень и, как видно, не дурак.
– Контрабандисты? – поднял на капитана свои выпуклые черные глаза Барахунда.
– Похоже, – согласился Эрнандес. – Но канал сбыта имеют не в Пикале, я бы засек. В Боливии? По ту сторону долины – граница.
Барахунда покачал головой, но не ответил. Кивнул Улиссу:
– Хорошо, монтанеро, идите, но прошу своими открытиями не делиться ни c кем, и передайте это же врачихе. Вы там, в долине, никому не говорили о находках?
– Не успели, началась эта история с утопленником.
Майор кивнул, и альпинист ушел.
– Ну и что вы об этом думаете, дон Доминго? – спросил Барахунда. – Не слишком ли много смертей за последнее время? С Миллером ничего нового не выяснили?
– Вы же запретили мне заниматься этим делом, – сказал Эрнандес, подумал и добавил: – Его... украли. Прямо из патологоанатомического отделения. Мои олухи клянутся, что никого не видели, ничего не слышали, но он... исчез.
– Лихо! – только и сказал майор Барахунда, вытаращив глаза. – Кому он мог понадобиться?
– Тому, кто его убил, – предположил Эрнандес, не моргнув глазом.
– Зачем?
– Чтобы скрыть следы убийства.
Майор опомнился.
– Тьфу на вас, капитан! Кто вам сказал, что Миллера убили? Доказательств нет. Никогда не обосновывайте вывод на непроверенных слухах, это помогает сохранить хорошее мнение начальства при полном отсутствии результата. Займитесь поисками трупа. Если появится информация, сообщите.
– Слушаюсь, – вытянулся Эрнандес. – А что делать с Альфонсо?
– Что и обычно. Везите к себе, на вскрытие... потом доложите.
– Жарко сегодня, – сказал капитану медэксперт, вылезая из палатки, достал сигареты, глядя на удаляющегося Барахунду. – Не по-весеннему. Она права. – Он закурил. – Права.
Эрнандес понял, что эксперт имел в виду врача экспедиции.
– Судя по всему, парень просто захлебнулся. На теле ни синяков, ни ссадин, только два-три следа укусов насекомых. На всякий случай я взял кусочки тканей на исследование, но, – эксперт затянулся, – дело дохлое. Может быть, что-то покажет вскрытие?
К полицейским подошел нервный Косински.
– Господин капитан, ваш работник запретил переход в долину, но это же смешно – задерживать экспедицию из-за...
– Труп – это всегда смешно, – поддержал его Эрнандес.
Косински сбился.
– Ну нет, конечно, я хотел... простите. Однако никто не застрахован от несчастного случая, и, если бы все экспедиции откладывались из-за смерти одного из участников, мы не знали бы сейчас Америки. Как долго нам еще бездействовать? И так потеряли черт-те сколько времени!
– До полного выяснения обстоятельств дела. Расследованием займусь я сам. Думаю, завтра вы сможете продолжить переброску экспедиции в долину.
Косински попробовал протестовать, но, ничего не добившись, удалился, кипя от негодования.
Подбежал Нгури.
– Сеньор капитан, я его узнал!
– Кого?
– Того сеньора, который по описанию сеньора Эчеверья заходил к сеньору Миллеру.
Эрнандес хотел выругаться, но лишь вздохнул.
– Где он?
– Разговаривает за одной из «Чульп» с тем голландцем, что был вместе с Эчеверья, когда мы с вами с ними говорили.
– Не Эчеверья, а Эчеверриа. Веди.
Нгури с азартом устремился вперед, как молодая гончая, учуявшая след зверя, но не оценившая по неопытности его размеров и силы. Выйдя за границу базового лагеря, оцепленного «гвардейцами» Эрнандеса, возле третьей «Чульпы» Сильюстани, стоявшей дальше других от скал, в кустах толы, они издали увидели Леона ван Хова в компании с каким-то странным субъектом. Хотя от увлекшейся разговором пары было добрых пятьсот футов, это не помешало Эрнандесу разглядеть незнакомца. Внешность его была отталкивающей: лет сорок—сорок пять, сутул, с широкими покатыми плечами и длинными руками, ноги не видны, скрыты кустарником, а лицо жуткое, свирепое, с глубокими морщинами, широкоскулое, глаза упрятаны глубоко под надвинутый низкий лоб, уши сплющены и свисают, как у летучей мыши. Встретишь такого один на один – инфаркт обеспечен. Ну и чудище! Рожает же земля таких. Явно не испанец, не абориген...
Незнакомец словно услышал мысли капитана, поднял нависающую над ван Ховом голову, поглядел в сторону приближающихся полицейских и... исчез, будто растворился в воздухе.
– Он? – коротко бросил Эрнандес.
Нгури, имевший такое же острое зрение, звучно сглотнул.
– Н-нет... это же... дьявол! А тот обыкновенный форзудо [28] , одет в... черный, обтягивающий... трайе депортиво. Куда же он делся?
Ван Хов оглянулся на них, помахал рукой и двинулся навстречу.
28
Форзудо – крепыш (исп.).