Запредельность
Шрифт:
– Конрад, я не знаю, что мне говорить…
– Говорите, как есть, мессия, – сказал Конрад. – Ведь ваши слова имеют власть над людьми. Мы все это видели…
– Но мне не нужна власть, Конрад, – с досадой сказал Лекс. – Мне нужен ответ: что делать, чтобы спасти этот мир? Пойми, хоть ты и считаешь меня Спасителем – я бессилен, пока не знаю, что делать…
– Возможно, Спасителю тоже нужна вера… – тихонько сказала Джи.
Конрад едва заметно улыбнулся:
– Видите, мессия, даже у этой девушки с планеты Мастеров рядом
– Может, есть смысл поговорить с бывшим Верховным магистром? – сказал Лекс.
– Безусловно, – отозвался Конрад. – Потребуйте его освободить. Вас они должны послушать.
Лекс снова ощутил неприятный холодок между лопатками.
– Я не уверен… – сказал он. – Не уверен, что у меня это получится снова. Я слишком устал…
– Все получится, – сказал Конрад.
Джи взяла Лекса за руку, поднесла ладонь к губам, поцеловала.
– Получится… – прошептала она.
Шум в зале все нарастал, но когда на кафедру взошел арбитр, наступила тишина. Лишь один из трех магистров, занявших места в своеобразном «президиуме» рядом с кафедрой – тучный, лысый, с толстой складчатой шеей и заплывшими в узкие щелки глазами, тяжело поднялся и сказал с одышкой:
– Властью, данной мне Советом, как Верховный магистр Ордена я собрал вас здесь, чтобы сообщить следующее…
Он сделал паузу, обвел присутствующих взглядом глаз-щелок, и закончил с трагическим надрывом:
– Достопочтенный арбитр Маори принес нам печальную весть. Обитель Покаяния на небесном шаре, прозванном Обероном, погибла. Мы потеряли всех своих братьев в его холодной и мертвой пустыне. Страшная, мучительная смерть…
Зал взорвался изумленными криками. Верховный магистр болезненно поморщился, поднял руку. Шум стих.
– А ведь я давно говорил: не место братьям нашего Ордена за пределами небес. Ведь говорил, так? Не подобает нам, единственным защитникам заветов Пришедших Ниоткуда столь неосмотрительно пользоваться плодами прогресса, будь он во веки проклят…
– Проклят вовеки! – подхватил невнятный хор.
– Наше дело – молиться за приход Спасителя, что отсрочит Конец Сущего и простит нам грехи наши. А гибель наших братьев, нарушивших заветы – что это, если не кара, ниспосланная Спасителем?!
– Кара! – подхватили члены Ордена.
– А случайна ли эта трагедия? – Верховный магистр повысил голос. – Ведь мы едва успели разоблачить в наших рядах еретический заговор! Уж не расплата ли это за преступное легкомыслие некоторых членов Ордена?
– Истинно так! – зычно крикнул кто-то.
– Все не случайно! – глубокомысленно заметил другой. – Я чувствую связь – и это леденит мне душу…
– Расплата! Расплата! – беспокойно повторяли в рядах.
Арбитр всматривался в ряды, и решимость покидала его. Похоже, он передумал говорить – он пятился прочь от кафедры, вытирая
Верховный магистр в изнеможении рухнул в кресло, вяло махнул в сторону кафедры:
– Уважаемый мэтр Маори… Достопочтенный арбитр… Куда же вы?
– Я… Я просто… – пробормотал арбитр, несмело возвращаясь к кафедре.
– Вы хотели сообщить еще что-то важное, – сказал Верховный магистр. – Прошу вас. Последнее время Совет магистров собирается не часто – пользуйтесь случаем…
На своем месте в верхних рядах Конрад скрипнул зубами и прошипел:
– Конечно, нечасто! Мерзавец просто узурпировал власть!
– Но что же он молчит? – глядя на арбитра, беспокойно сказала Джи.
– Струсил! – процедил Конрад и обратился к Лексу. – Мессия, боюсь, вам придется самому.
Лекс сам уже понял это.
Чего проще: спуститься, как с небес, с высоты аудитории и объявить этим религиозным фанатикам, что он и есть их долгожданное божество во плоти. Живое воплощение мессии.
Безумие.
Но чего же он еще хочет? Чтобы его объявил съехавший с катушек арбитр?! «А сейчас, впервые на манеже – ап! – Спаситель собственной персоной! Только сегодня – головокружительные трюки и предсказание будущего!..»
– Что с тобой? – проговорила Джи?
Лекс заметил, что начал истерически посмеиваться собственным мыслям.
Надо брать себя в руки. Однажды он уже вырвался из собственной, природой данной «среднестатистичности». Заявил, что он – особенный, совершенно не такой, как они – обыкновенные люди.
А от необыкновенного человека и поступков требуют особых.
Что ж, пришло время платить по счетам…
– Я не знаю, что будет дальше, – сказал он. – Пусть это будет у тебя…
И в ложил в тонкую ладонь девушки устройство возврата.
Лекс поднялся со скамьи, глубоко вдохнул – и легко сбежал по ступеням вниз, к кафедре.
Увидев его, арбитр обрадовался, как ребенок. Ткнул в Лекса пальцем и воскликнул:
– Вот! Он, он все скажет!
И отпрянул от кафедры. В зале поднялся ропот. Члены «президиума» недоуменно переглянулись.
– Кто вы такой? – недовольно поинтересовался Верховный магистр. – И по какому праву посторонний проник на заседание Совета? Почтенный арбитр, объяснитесь – кого вы привели в святая святых Ордена?!
Продолжая пятиться, арбитр менялся в лице, бормоча себе под нос что-то невразумительное. Лекс занял его место у стойки из древнего потемневшего дерева.
– Я попытаюсь объяснить, – сказал он, и голос его потонул в общем гуле.
И без того было ясно, что без выхода в тон не обойтись. Аудитория не желала слушать чужака, да и в качестве аргумента готова была принять только чудо…
На этот раз выход в тон дался непросто. Это вызывало определенные опасения и наводило на мысль, что даже возможности форса не беспредельны.