Запрещенная реальность. Том 2
Шрифт:
— Можно я у вас буду жить? Я не буду мешать, честное слово!
— Что произошло? — мягко спросил Матвей.
— Отец снова пьяный пришел… под утро, — нехотя сказал Стас, отвернулся, в глазах его набухли слезы, но он все же сдержал их. — Бабулю ударил, денег требовал…
Матвей заметил на шее мальчика лиловые полосы, переглянулся с Кристиной, подтолкнул его к ванной.
— Умойся, позавтракаешь с нами, потом поговорим.
За завтраком Стас отошел, повеселел, разговорился и в комнату, которую занимал до этого, считая ее своей, убежал уже в хорошем настроении.
— Ну и что будем делать? — тихо спросила Кристина.
— Пусть
Кристина улыбнулась и вздрогнула от телефонного звонка.
— Кто это в такую рань? Что-то сегодня утро началось слишком бурно, ты не находишь?
Матвей снял трубку. Звонил генерал Дикой:
— Капитан, вам надлежит явиться по вопросу прописки. Как поняли?
Фраза означала: «Пора менять «крышу» по варианту один».
— Когда?
— Срочно. Встретимся во втором жэке.
А эта условная фраза переводилась как: «Встретимся на явке по варианту два».
— Что произошло, Валентин Анатольевич?
— Убит Панов, полковник Ивакин в реанимации. Жду.
В трубке запиликали гудки отбоя, а у Матвея сердце сжалось в предчувствии непоправимой беды.
— Что? — подошла к нему Кристина, кладя руку на плечо. — Ты в лице изменился.
— Не успел, — глухо ответил Матвей, думая о своем, все еще вслушиваясь в гудки.
— Что не успел?!
Матвей очнулся.
— Ивакин ранен… Ты была права, действовать надо гораздо резвей, начинается обвал закона… я начинаю не успевать за событиями, хотя и знаю, что произойдет.
Он быстро собрался, переоделся в бежевый летний костюм с галстуком, превративший его в «нового русского», чмокнул в щеку Кристину, наблюдавшую за его сборами, и уже на пороге сказал:
— Буду к вечеру, без меня ужин не начинать.
Он исчез за дверью, а Кристина, прошептав молитву, перекрестила дверь и его след.
Секретная явочная квартира военной контрразведки располагалась неподалеку от дома, где жил Матвей, на Варшавском шоссе, напротив магазина-клуба «Стожары», так что он отправился туда пешком. Еще на подходе нырнул в меоз и сразу отметил нездоровую атмосферу того конкретного двора, куда хотел попасть. Присел на скамеечку возле шеренги пыльных тополей, где грелись на солнышке две сурового вида старухи, сделал вид, что читает газету, и осмотрелся.
Двор как двор: три девятиэтажки, двухэтажный барак в центре, приспособленный под жэк, детская площадка с кучей свежего песка и с двумя сломанными качелями, турник, газончик, вереницы машин вдоль всех домов, две из них, «Газель» и «Бурлак», стоят у служебного входа в продуктовый магазин. Народу не много: две старухи, две мамаши и молодой папаша с колясками, школьник, пытающийся поймать кошку, пара-тройка водителей, дворники, убирающие мусор у подъездов, деловые люди в костюмах и с портфелями, несколько пассажиров в салонах машин. Тишина и спокойствие, никакой суеты, никакой подозрительной возни и любопытствующих взглядов. И тем не менее двор явно находился под наблюдением, причем основной поток внимания отмечался именно к тому подъезду, в какой нужно было попасть Соболеву.
Матвей еще раз внимательно прошелся внутренним взором по территории двора, определил наблюдателей (двое — в окнах третьего и четвертого этажей
Взвизгнули шины, во двор въехал «Форд» генерала, остановился у подъезда. Из него вышли неторопливые с виду молодые парни в светлых костюмах, оглядели двор, один из них вошел в подъезд, за ним двинулся и Дикой в белой рубашке, закинув за спину пиджак: несмотря на утро, было уже довольно жарко.
Матвей выругался про себя. Ему надо было среагировать раньше и попытаться перехватить генерала еще на шоссе, но теперь приходилось принимать те условия, которые диктовались спецгруппой захвата. Подождав, пока Валентин Анатольевич и его охрана скроются в подъезде, Матвей увеличил мощность своего «пси-прожектора», воздействующего на сознание всех подозрительных лиц в радиусе полста метров, и начал движение.
Никто не видел, как он шел по двору и входил в подъезд. Вернее, видели все, но внимание их в это время было отвлечено, хотя вряд ли кто-нибудь из наблюдателей и оперов мог сказать — чем. В подъезде Матвей усыпил «дворника», чересчур старательно елозившего тряпкой по ступенькам лестницы, затем двух «сантехников», делавших вид, что они меняют батарею на втором этаже.
В квартиру, где встречались агенты военной контрразведки, можно было попасть только через длинный коридор с десятком дверей, принадлежащих жилищно-эксплуатационной службе района. Функционировать служба начинала с девяти утра, и в данный момент все двери были заперты и народу в коридоре не было. Лишь у нужной двери с табличкой «Котлонадзор. Посторонним вход воспрещен» и пудовым замком курили охранники Дикого.
Чувствуя, что времени остается мало, Матвей подошел к ним так быстро, что увидели они его в последний момент, схватились за оружие, но тут же расслабились, увидев протянутое удостоверение.
— Вас ждут, — кивнул на дверь рослый блондин.
— Вас тоже, — кивнул назад Матвей. — Выгляните на площадку, я нейтрализовал троих внизу и двух «сантехников». Вызывайте подмогу. Начнется атака — стреляйте, но не на поражение, это спецгруппа «Руслан», ребята не в курсе, против кого работают. Понятно?
— Но… — заикнулся блондин.
— Мы уйдем другим путем. Выполняйте!
Матвей встал перед дверью явочной квартиры, оборудованной телекамерой и компьютерной системой охраны, и она тотчас же приотворилась. Дикой ждал его в прихожей в рубашке и без галстука, костюм он повесил на стул.
— Вам не кажется, капитан…
— Не кажется, — прервал его Матвей не совсем вежливо. — Дом окружен, работают профи из родственной конторы, скорее всего личная гвардия Ельшина. Телефон ваш прослушивается, но, судя по всему, группа здесь ждет вас… и меня, очевидно, давненько. Так что будем делать ноги, как говорят в Одессе.