Запрещенные друг другу
Шрифт:
— Ты же сам сказал, чтобы я звонила в крайних случаях, — затихла, вслушиваясь в его шумное дыхание. Внедряться в подробности, рассказывая, как тяжело ей далась минувшая неделя, не было никакого желания. Зачем омрачать и без того хрупкое счастье?
— Юль, всего два слова. Я на большее и не рассчитывал. Два грёбаных слова смс-кой. Я ведь тоже не железный. Написала бы, что всё хорошо, и я не стал бы лупиться головой об стену. Неужели это так сложно?
— Сложно! — трепещущее тело моментально напряглось. Вал с трудом убрал от неё руки,
Будь на месте Осинской любая другая — нагнул бы ещё у двери и дело с концом. Но Анатольевна не "любая". С ней не только трахаться хотелось до одури, но и говорить, и пить, и есть. И даже просто молчать.
Пока она рассматривала первый этаж, скользя бесшумной тенью вдоль стен, он с блуждающей улыбкой наблюдал за её перемещением. Смотрел на совмещенную с кухней гостиную её глазами. Следовал за ней по пятам, умело маневрируя между высокими стульями вокруг барной стойки, скользил пальцами вдоль пастельных стен, присматривался к разбросанным тут и там элементам декора. Аж не верится… Она — и в его квартире.
Юля не придиралась, не скрупулёзничала, изучая всё вокруг. Она просто оттягивала время перед неизбежным. Тем, чего хотела больше всего на свете и чего боялась с неменьшей силой.
Нервничала сильно. Переживала. Понятно, что не девственница, но всё же. Где Вал со своей бешеной сексуальностью, и где она? Пока собиралась — гнала эти мысли прочь, а сейчас, придя к нему, что-то накрыло. Ещё и Вал не отставал от неё ни на шаг, возвышаясь за спиной на целую голову. От этого и приятно, и волнительно. Внизу живота уже давно всё стянулось тугими канатными верёвками, а она всё никак не могла перебороть в себе скованность.
— Юль, ты, конечно, не пойми неправильно, — подал голос Вал, обняв её со спины, — я чертовски рад тебя видеть, но как же…
Вот и наступил момент озвучить то, что не давало покоя, как только увидел её в дверях. Если ей на элементарный звонок было трудно выделить время, то, что тогда говорить обо всем остальном? Она так-то женщина подневольная, свобода действий не в её распоряжении. И как бы там ни было, как бы его не плющило от её принадлежности другому, но он отвечает за неё в любом положении.
— Муж? — догадалась Юля, повернувшись к нему лицом. — А он в командировке.
От её слов Дударева перекосило. М-да, прям как в том анекдоте, с одной лишь разницей, что не он заявился, а к нему нагрянули. За*бись.
— Как в командировке? — переспросил, после неравной борьбы с всесильной ревностью.
— Ну, вот так, — сдвинула плечами Юля. — По рабочим вопросам уехал. У них там объединение служб произошло, —
Вал задумчиво потёр шрам, рассекающий идеальный изгиб брови и моментально сложил дважды два. Вот же хитрожопая тварь. Выкрутился всё-таки. Он-то надеялся, что Глебушку прижмут хорошенько за яйца, а эта сволочь рванула в район. Что за непруха, а?
— И когда уехал? — клацнул челюстью, перебирая в голове всевозможные каналы, по которым могла произойти утечка информации.
— Сегодня утром.
— А вернется когда?
— В пятницу? — совсем сникла Юля, растеряв былое настроение.
— Ммм, в пятницу говоришь? Хорошо-о-о. Юляш, ты погуляй тут чуток, а я сделаю один телефонный звоночек. Это по работе. А ты не стесняйся, чувствуй себя как дома, лады?
Юля провела взглядом Вала на просторную лоджию, устало прикрыв глаза. Он прав: нихрена у них не получится, пока она замужем. Одно упоминание о муже — и на Дудареве лица нет. Будет Глеб стоять между ними непробиваемой стеной, и ты хоть сколько угодно рви жилы, отмывайся в ванной и душись духами, всё равно ничего не изменится. Замужняя — она и в Африке замужняя.
Расстроено прошла на кухню и, достав из пакета слегка помявшийся пирог, включила чайник. Чувствуй себя, как дома? Да не вопрос. Сейчас она ему тут наведет шороху.
Чтобы хоть как-то скрыть нервную дрожь, полезла в двухметровый холодильник. Не с целью любопытства, нет. Просто чтобы не сидеть дурындой и хоть чем-то занять руки. Ну, а если честно — чувствовала себя паскудно. Продажной, что ли. Легкомысленной. Дома сын спит под присмотром постороннего человека, а она тут… в общем… никогда бы не подумала, что всё так сложится.
Пока Вал мерил шагами лоджию, изредка бросая в её сторону настороженный взгляд, она накрыла вполне себе приличный стол. По ходу, у Дударева была домработница, потому что в квартире, куда не глянь, везде было чисто, без единого намёка на пыль, а холодильник ломился от еды домашнего приготовления.
Не стала наглеть и выгружать всё, что попалось под руки: всего лишь соорудила тарелку с нарезкой и намыла небольшое блюдо клубники. Вскоре к клубнике присоединился ароматный чёрный чай с дольками лимона и сам пирог.
Вал вернулся спустя пять минут и присев за стол, принялся рассматривать проделанную Юлей работу. Натянуто всё как-то шло. Вроде и рад видеть её до потери пульса, и сердце таранит грудную клетку, как ненормальное. А стоило посмотреть на поникшие под свободным пиджаком плечи, как самого начало накрывать.
Почувствовав на себе горящий взгляд, Юля сняла пиджак, бросила его на свободный стул и нервно провела ладонью вдоль шеи, посмотрев Дудареву прямо в глаза. Он был одет в темно-синие спортивные штаны и обычную белую футболку и сейчас походил на обычного земного мужчину, правда, с дорогущими ролексовыми часиками на левом запястье и массивной серебряной цепью на мощной шее.