Запрещённый приём
Шрифт:
Крики Мюриэль доносились из одной из полицейских тачек — она прижималась к окну. Ее муж спокойно сидел в другой машине позади нее. Ньюман разговаривал с Дюком неподалеку. Они оба были напряжены, но спокойны. Злодеи были схвачены, так что я направилась к Эдуарду с Олафом, чтобы выяснить, могу ли я помочь ему успокоить большого парня или разговорить его и выяснить, из-за чего он там расстроился.
Я уже была на полпути к ним, когда в толпе гражданских началось какое-то движение. Высокая женщина пыталась протолкнуться за полицейское ограждение. Она была в белом, из-за чего выделялась на фоне толпы и казалась еще более высокой. В смысле, она не была такой же высокой, как Олаф, но она явно была выше
Шериф Ледук, очевидно, тоже ее узнал, потому что он направился в ее сторону. Он без слов велел офицеру, который ее удерживал, отпустить ее. Она выступила вперед на своих шпильках, которые придавали ее точеным бедрам игривое покачивание, и это заставило короткую юбку колыхнуться, очертив ее размашистый шаг. Тот факт, что я видела ее в больничной койке, абсолютно не подготовил меня к тому, какими стройными и длинными были ее ноги. Обычно я на ногах внимание не заостряю, но они так четко вели к этой бессовестно короткой юбке, акцентирующий внимание на изгибах ее бедер и остальной части ног, мелькнувшей под узкой и танцующей кромкой ткани. Джоселин плыла по улице, а я вдруг поняла, что дело было не только в одежде, макияже и прическе. Она знала, как добиться максимального эффекта при помощи своих движений. Не одна я проводила ее взглядом до тех пор, пока она не поравнялась с шерифом на тротуаре.
На каблуках она была настолько высокой, что ей пришлось наклониться к нему, чтобы тихо поговорить. Лица Джоселин я не видела, но заметила, как напряглись ее плечи, так что могла бы поспорить, что ее глаза за темными очками раскрылись шире. Она посмотрела в сторону коповских тачек, в которых сидели ее дядя с тетей, после чего раскрыла свой идеально напомаженный рот и закричала:
— Тетушка Мюриэль, как ты могла это сделать? — Она неуверенно шагнула к машинам. — Дядюшка Тодд, как ты мог убить папу? Как вы могли подставить Бобби? Из-за вас я считала, что это он убил нашего отца!
Она шлепнула рукой по стеклу машины, в которой сидел Тодд, и он вздрогнул, как будто этот удар действительно его коснулся. Если мы разделим их с Мюриэль, он заговорит. Он уже чувствовал себя виноватым, а это заставляет тебя совершать всякие глупости — например, говорить с полицией без своего адвоката.
Джоселин направилась к тачке, в которой сидела Мюриэль. Та и виду не подала, когда Джоселин шлепнула рукой по стеклу ее машины. Я не видела ее лица, потому что она смотрела на свою племянницу. Хотелось бы мне его увидеть, потому что, каким бы ни было ее выражение, оно заставило Джоселин прижаться ладонями к стеклу и наклониться ближе, как будто она хотела просочиться в салон к этой женщине.
— Я знала, что ты хладнокровна, Мюриэль, но как ты могла убить своего собственного брата? Как ты могла лишить нас отца? И подставить Бобби, злобная сука!
Мы все наблюдали за этим спектаклем, но оскорбление в адрес Мюриэль как будто бы оживило Ледука, так что он приблизился к Джоселин и попытался успокоить ее, или хотя бы увести подальше от машин. Он взял ее за локоть и отвел на тротуар, чтобы тачки могли отъехать. Чете Бабингтонов предстояло путешествие в место куда менее дружелюбное и куда более просторное, чем скромная тюрьма Ханумана.
Шериф все еще придерживал Джоселин за локоть, как будто не был уверен, что она не побежит за машинами или не кинет в них что-нибудь. Трудно было ее винить. Я направилась к ним. Не знаю, почему мне хотелось поговорить с ней, но я не понимала, почему она наврала о своих отношениях с Бобби. Это заставило меня подозревать ее в убийстве, но, может, мои претензии основывались на том, что она пыталась газлайтить Бобби (газлайтинг — форма манипуляции, при которой человека убеждают в том, что он что-то делал или не делал, хотя на самом деле имело место обратное — прим. переводчика)? Я действительно хотела понять, почему она так поступила, но теперь это меня уже не касалось. Мы схватили злодеев и отправили их в тюрьму. Передо мной стояла восхитительная лгунья, и мне абсолютно нечем было ее прижать с точки зрения закона.
Она обратилась к Ледуку:
— Поверить не могу, что они заставили меня считать, будто бы Бобби сделал это с… папой.
— Нас они тоже облапошили, Джоши.
— Джоселин. — Автоматически поправила она, даже не меняясь в лице.
— Джоселин. Все время забываю, что ты уже не та маленькая девочка, которую я встретил много лет назад.
Подобные фразы я и сама слушала всю жизнь, но я видела семейные фотографии Маршанов и не понимала, как кто-то мог реально не замечать разницы между той маленькой девочкой и этой высокой статной красоткой перед нами. Ладно еще забыть, сколько кому лет, но не видеть разницы, когда она настолько очевидна — этого я понять не могла.
— Я так рада, что маршалы не казнили Бобби. От этого бы всем стало только хуже. — Джоселин уронила лицо в ладони, а ее плечи тряслись, словно она плакала. Трудно было сказать из-за темных очков, сколько там слез на самом деле. Я вдруг поняла, что она по-прежнему мне не нравится. Джоселин была шикарна, но внешность — это просто внешность, к тому же, она растрезвонила левым людям, что Бобби ее преследовал и домогался, вместо того, чтобы признаться, что у них были отношения. Я все понимаю, инцест — тема запретная, но ее ложь настроила нас против Бобби. Я не собиралась ей этого прощать. Если кто-то достаточно хорош, чтобы с ним трахаться, то он заслуживает того, чтобы ты признала, что спишь с ним. Если же нет, то тебе, вероятно, вообще не следовало с ним трахаться.
Ньюман подошел к ним.
— Я тоже рад, Джоселин. Я бы не смог жить, зная, что казнил Бобби, а он оказался невиновен.
Джоселин обвила руками его шею и прижалась к нему так, как будто хотела вплавиться ему в позвоночник. Он застыл, но всегда трудно не обнять в ответ того, кто обнимает тебя, так что он тоже обнял ее, неловко похлопывая по спине. В этот момент у нее подкосились ноги. Она потеряла сознание, и если бы я не поспешила на выручку Ньюману, они бы оба рухнули на тротуар. Ему хватило бы сил, чтобы поднять ее, но это всегда тяжелее, когда застает тебя врасплох.
Мы положили ее на заднее сиденье одной из коповских машин, после чего стали дожидаться скорой, которая забрала бы ее в больницу. Ливингстон оставил с ней одну из своих подчиненных — до тех пор, пока не приедут медики.
— Маршалы, вы бы не могли подойти сюда на минутку? — Позвал нас Ледук.
Он стоял недалеко от входа в дом вместе с Ливингстоном. Ньюман и помощник Рико уже к ним присоединились. Никто из них не казался радостным. Учитывая, что мы только что разгадали самое жуткое убийство, которое здесь только происходило за долгие годы, явно успело случиться что-то еще. Пока мы с Эдуардом направлялись к ним, меня так и подмывало спросить: «Ну теперь-то чего?». Олаф догнал нас прежде, чем мы поравнялись с копами. Ничем личным он не обмолвился, как и мы с Эдуардом. Мы собирались вести себя профессионально, пока не закончим с полицейской работой. Приятно знать.