Запрещенный Союз – 2: Последнее десятилетие глазами мистической богемы
Шрифт:
Однажды мы в очередной раз навестили Армянский дом, но не вечером, как обычно, а с утра пораньше. Принесли шалы в газете, закрутили «козью ногу». Каландар, Хайдар-ака, Ших-Али, Саша (брат Каи), я и Алферов – вот такой был состав команды. Курнули вроде бы легкой травки, а вставило неожиданно забойно. Пошел тотальный стеб. В этот момент Алферов встает и говорит Хайдару:
– Ака, дай мне, пожалуйста, сто рублей!
– Как так «дай»? – не понял ака.
– Ну то есть одолжи. Мне нужно срочно лететь в Москву, а времени ждать перевода нет.
Хайдар-ака поначалу опешил, но потом согласился-таки отстегнуть земляку «катю» [50] , но строго с отдачей. Сережа со всеми попрощался и отправился
50
Сленговое название купюры в сто рублей (на дореволюционных российских сторублевках был изображен портрет Екатерины Великой).
– Хайдар-ака, дай еще сотню!
В ответ на наше немое удивление Сережа рассказал следующую историю. Оказывается, он вышел из дома и направился к троллейбусной остановке, но тут у магазина «Гули-стон» к нему прилипла цыганка с предложением погадать. Сергей как человек мистический воспринял ее вполне серьезно и согласился. В результате сложной техники мануального и психологического иллюзиона Хайдарова «катя» перешла из владения художника в собственность гадалки, сказавшей к тому же на прощание ошалевшему клиенту:
– И теперь ты никому не должен рассказывать о нашей встрече как минимум в течение двух часов, иначе будут большие неприятности!
После этого Алферов около часа проболтался вокруг дома, боясь нарушить табу, но в конце концов не выдержал срока и отправился назад с рапортом о случившемся. Теперь он стоял с открытым ртом перед облитым кипятком Хайдаром и ждал реакции спонсора. Монолог последнего не поддается воспроизведению в печатном виде по причине ненормативной лексики. Тем не менее ситуация пострадавшего – после еще одной самокрутки – была принята к сведению. Хайдар сказал Сергею, что даст ему денег в долг, а залогом будут служить фирменные алферовские листы с цветной гуашью. Эти листы размером с большой ватман маэстро, как правило, расписывал экспрессионистскими мотивами, напоминавшими лично мне искусство австралийских аборигенов. Каждый из листов оценили в червонец, и таким образом за всю сумму Алферов оставался должен Хайдару двадцать листов (из которых тогда была сделана только часть). Ну что ж, бизнес есть бизнес. Я потом видел все эти уже расписанные ватманы у Хайдар-аки в Москве. Вместе с автором работ. Но об этом – позже.
К осени наша «выездная» группа разделилась на два общества: Северное и Южное. Центр Северного общества, если вынести за скобки Каазиксааре как общую реликвию, сформировался в Таллине, Южного – в Каунасе. В Каунасе жили прежде всего Айварас и Алис [51] . Кроме того, к ним примыкали супруга Айвараса Тийна, вильнюсский брат Алиса Кази (переводивший ТГН на литовский язык), психолог Раса из Даугавпилса и вечный бродяга Орентас. В целом это была отдельная пятерка. В Северное общество первоначально входили, помимо меня и Вяйно, Леонид и Ирина, примкнувшая к нашей компании незадолго до отъезда Рама из Союза. Ирина – невысокая шатенка с внешностью полубогини-апсары из индуистского храма – впервые пришла в мою йоговскую группу по наводке своей мамы, которой про занятия в «Автотрансе» рассказала сестра. Ирина с большим энтузиазмом восприняла наши практики, стала ходить на карате, ездить на хутор и активно включилась в переводческую деятельность. Когда Рам уехал, Ирина твердо решила последовать за ним в Америку.
51
Альгимантас «Алис» Шешельгис – литовский мистик и йогин, ныне – преуспевающий бизнесмен.
Осенью 1982 года Вяйно уехал к Айварасу в Каунас «качать поле». На Рождество я собрался навестить ребят в их ретрите. Перед поездкой решил позвонить и предупредить. Снимаю трубку, набираю номер Айвараса. На том конце тоже снимают трубку. Я спрашиваю:
– Алло, Айварас? Это Володя…
– Володя? – звучит удивленный голос Айвараса. – Ты как сюда попал?
– То есть куда попал? Я звоню тебе из дома…
– Из моего?
– Нет, из своего! Я хочу тебя предупредить, что приеду в Каунас.
– Так ты еще в Таллине? – удивляется Айварас. – А я подумал, ты уже приехал и звонишь мне сюда из моего дома.
– Это куда «сюда»? А ты разве не дома? Так куда же я звоню?
– Ты сейчас звонишь Алису. Я сижу у него в гостях и только что хотел позвонить к себе домой, чтобы узнать, не звонил ли ты. Беру телефон, набираю свой домашний номер и попадаю на тебя!
– Послушай, я сейчас точно так же взял трубку, набрал твой домашний номер и попал на тебя.
– Но ведь я сижу у Алиса!
И тут мы одновременно начинаем понимать смысл произошедшего. В тот момент, когда мой сигнал шел из Таллина к Айварасу домой, тот послал от Алиса сигнал на тот же (свой домашний) номер. Где-то эти два сигнала перемкнулись, и в результате мы встретились в эфире. Но сказать точно, звоню ли я Айварасу через его номер в квартиру к Алису или же это он звонит от Алиса через свой домашний номер ко мне в Таллин, было совершенно невозможно. Вот наглядный пример того, как работает синхронное поле при совместном импульсе. Интересно, что идея позвонить у нас возникла практически одновременно. Значит, поле действовало. И не только в этом случае.
Айварас после отъезда Рама активно замесил с Мишей Мейлахом, у которого были широкие знакомства в питерских и московских кругах, общавшихся с иностранцами. Здесь наш литовский друг собирался наладить необходимые для выезда контакты. На то же самое надеялся Вяйно, которого Айварас теперь всюду возил за собой. Миша в качестве мистического гида водил ребят по всяким культурмедиальным тусовкам. Сам он при этом занимался контрабандным книжным бизнесом, распространяя в Союзе изданную на Западе литературу. Айварас, работавший после университета литредактором в одном из каунасских театров и будучи членом карасса [52] , чувствовал себя во всех салонах как рыба в воде. Вяйно больше держал поле, робея перед прихватами богемных девочек.
52
Вымышленная религия из романа Курта Воннегута «Колыбель для кошки».
Если мальчики большую часть времени проводили в Питере, то мы с Ириной ориентировались на Москву. Казалось, здесь шансов намного больше, чем в полупровинциальном Ленинграде: тут тебе и студенты-иностранцы, и посольства, и просто разные залетные… Мы исполнили серию специальных ритуалов по привлечению из космического вакуума потенциальных партнеров. Их пустые контуры притягивались из глубин вероятного и были должны рано или поздно наполниться реальным содержанием. И они наполнялись.
Ирин приятель Женя, друг детства и студент МГУ, часто бывал в Крестах – университетском общежитии на проспекте Вернадского – и водил туда нас. Познакомил с гречанкой Тулой, югославом Мирко и француженкой Машей, которая, въехав в Достоевского и православие, совсем отвернулась от «нормальной» жизни и готовилась принять постриг в одном отдаленном русском монастыре. Маша, понятное дело, в невесты не годилась, а вот с Тулой можно было поговорить. То же касалось и Мирко: вдруг он захочет помочь девушке. Самое интересное, что они оба сразу же согласились! И пообещали привезти после летних каникул из дома в Москву нужные формуляры. Мы простодушно поверили, что нам и в самом деле удалось очень ловко и быстро решить вопрос, и уехали в начале мая в Среднюю Азию.