Запретная королева
Шрифт:
– Неужто у вас нет ничего другого? Наверняка…
– Платье, которое сшили для нашей с вами первой встречи, я оставила в Париже – когда мы, боясь вашего нападения, спешно уезжали оттуда.
Его брови сурово нахмурились, как будто я напомнила ему о незавершенной битве, но затем его лицо просветлело.
– Очевидно, я должен обеспечить вас достойным нарядом. Я отдам соответствующие распоряжения.
– Благодарю вас. – Что ж, уже неплохо. Я провела языком по пересохшим губам. – Я бы хотела выпить немного вина.
Мне нужно было кое-что ему сказать, и вино помогло
Генрих недовольно опустил подбородок – то ли он редко наливал вино, то ли счел мою просьбу неразумной, – но потом все же с легким поклоном протянул мне прелестный резной кубок тонкой работы.
– Только не бросайте его на пол.
Я ожидала, что мой муж улыбнется, превратив это в шутку, но он, оставаясь совершенно серьезным, лишь отвернулся, чтобы налить второй кубок – для себя. Вероятно, на самом деле это все же было наставлением на будущее.
– Я не понравилась английским дамам, – заявила я, пригубив вино.
– Они вас совсем не знают.
Я снова приложилась к бокалу.
– Они говорят, что моя мать распутница.
– Екатерина. – Это прозвучало, как тяжкий вздох. Генрих был шокирован? – Весьма неразумно повторять чужие сплетни.
Его ответ меня не удовлетворил, и я опять сделала глоток вина.
– Я хотела бы сама выбирать придворных дам.
– И кого бы вы выбрали? – Его удивленно поднятые брови скрылись за упавшими на лоб волосами.
– Пока не знаю, – честно призналась я.
– Я уже назначил их – кое-кого из них вы видели на пиру, – как бы между делом сухо заметил Генрих. – Поскольку вам предстоит жить в Англии, будет лучше, если это будут англичанки. Леди Беатрис поможет вам сделать первые шаги на новом поприще.
– А разве вас не будет рядом со мной?
– Буду, но не все время.
Таким образом меня приговорили к обществу какой-то леди Беатрис. Я лишь надеялась, что это не та самоуверенная брюнетка. Я снова пригубила вино, чувствуя, как благодаря разливающемуся внутри теплу притупляется нервное напряжение; Генрих же ловкими движениями принялся распускать завязки на своей рубашке.
– А можно я оставлю себе Гилье?
– Кто это?
– Моя служанка.
– Как пожелаете.
Ему было все равно.
Генрих продолжал снимать с себя одежду, пока не остался в одних безупречно облегающих его тело шоссах [17] . Снова занервничав, я сосредоточилась на остатках вина в своем кубке и в результате выдала еще один совершенно не относящийся к делу вопрос:
– Как зовут вашу мачеху?
– Джоанна. Она из королевской династии Наварры.
17
Узкие мужские штаны в эпоху Средневековья. (Примеч. ред.)
– Я с ней познакомлюсь? Она находится при дворе?
– Нет. Она живет в уединении. У нее проблемы со здоровьем. – Сделав глубокий вдох, Генрих встал у кровати и теперь возвышался надо мной. – Екатерина. – Складывалось
– Рассказывала ли вам мать, исходя из собственной мудрости и, безусловно, имеющегося у нее опыта, о том, чего вам следует ожидать?
Я посмотрела ему в лицо, и успокаивающее тепло разом исчезло; я увидела, что губы Генриха неприязненно сжались в тонкую линию, и в очередной раз пожалела о том, что моя мать не отличалась особой разборчивостью и осмотрительностью в своих амурных похождениях. Сердце у меня оборвалось, но я не собиралась делать вид, будто знаю то, о чем на самом деле понятия не имела. Медленно, но неуклонно, как зимний туман, разплывающийся над покрытыми инеем заливными лугами, меня охватил леденящий душу страх.
– Нет, – призналась я. По-моему, Генрих опять вздохнул. – Я воспитывалась в женском монастыре… а моя мать сказала, что вы настолько опытны в этих вопросах, что моя неискушенность не имеет никакого значения. – Внезапно мне очень захотелось поколебать его самообладание и вывести из состояния холодной сдержанности. Я сделала большой глоток вина. – А еще она сказала, что вы вели распутную жизнь.
Нервное напряжение – и вино – сделали меня неосмотрительной. Я старалась во что бы то ни стало оттянуть момент, когда Генрих присоединится ко мне в постели. Сейчас меня уже всю трясло, и я ничего не могла с этим поделать.
– Она сказала, что ваша жизнь была полна сладострастия и пьянства – до тех пор, пока вы не стали королем и не оставили своих компаньонов.
– Не следует верить всему, что вам говорят, – ответил Генрих, и, хотя это было сказано спокойным тоном, мне показалось, что он раздосадован.
– Так это правда? – не унималась я.
– Что правда?
– Что вы бросили своих компаньонов. – У меня самой никогда не было компаньонов, которых можно было бы бросить.
– Да. Это было необходимо. Их общество не шло мне на пользу.
Я снова глотнула вина и собрала в кулак всю свою фальшивую отвагу, чувствуя, что моя голова уже немного кружится от мягкого дурманящего аромата великолепного бордо.
– А я? Я вам на пользу?
– Разумеется.
– Девственница королевского происхождения с бесценным приданым…
Его взгляд устремился на мое лицо и остановился на нем.
– Не думал, что мы будем говорить о политике…
– Я не знаю ничего иного, о чем можно было бы поговорить. Мои темы для беседы исчерпались.
– А еще, думаю, вы выпили слишком много вина. – Голос Генриха звучал мягко, но кубок он у меня забрал.
– Я не чувствую себя пьяной, – подумав, заявила я. – Мне следовало говорить о чем-нибудь другом?
– Вам вообще не следовало говорить. – С этими словами Генрих погасил свечи, сжав фитиль пальцами.
Я была рада, что все происходило в темноте. Я совсем не была уверена, что момент, когда я стала женой Генриха в плотском понимании этого слова, был опытом, который мне хотелось бы повторить. Одно могу сказать: хорошо, что все случилось очень быстро.