Запретная любовь
Шрифт:
Послы уехали через неделю. Все это время Анирана уделяла внимание государственным вопросам и на мужей внимания обращала мало. Лина пользовалась этим и каждую ночь звала к себе Ритона. Он умело доводил ее до оргазма каждый раз, она в ответ разрешала ему кончить. Потом обычно он относил ее в купальню — комнату рядом со спальней — и там тщательно вымывал каждую складку ее тела, снова возбуждаясь. Лина слабо представляла себе, как можно было жить с постоянным желанием. Член Ритона, казалось, никогда не был вялым, а сам Ритон старался доставить как можно больше удовольствия каждому, кто его звал.
Очередной ночью он пришел, дрожа всем телом.
— Что с тобой? — нахмурилась Лина.
— Старнор, госпожа, — Ритона била дрожь, — укололи час назад.
Лина вспомнила об этом варварском средстве.
— Куда они его колют?
— В основание члена, госпожа, чтобы больней было.
На язык просились лишь маты, но Лина промолчала, спросив вместо этого:
— Что я могу сделать, чтобы облегчить твое состояние?
Ритон на секунду замер, затем, покраснев, выдохнул:
— Погладьте меня, госпожа.
Где погладить, вопроса не возникло.
— Раздевайся, — приказала Лина, — и сними этот дурацкий колпачок.
Член действительно оказался больше обычного. Его буквально распирало от возбуждения. Лина положила пальцы на головку, начала поглаживать ее и ствол. Ритон прерывисто задышал, затем застонал. Через несколько секунд на покрытый ковром пол полилась тугой струей сперма.
Глава 5
Ритон ушел через час-полтора, предварительно доставив удовольствие Лине и тщательно вымыв ее и себя в купальне. Оставшись одна, Лина откинулась на подушки. За прошедшие дни она мало смогла узнать и ни на шаг не приблизилась к желанному побегу. Дроу обладали каким-то мощным артефактом, управлять которым могла только их раса, именно поэтому их терпели и не вмешивались во внутренние дела. Место обитания Лину не обрадовало: солнце здесь появлялось редко и ненадолго, в основном царил полумрак. Сырость и холод тоже радости не доставляли. В таком месте хотелось убивать даже тихой Лине, что уж говорить о воинственно настроенных «амазонках». И все же женских «развлечений» она не одобряла. Каждый вечер, уходя из комнаты для слуг, Лина брала с собой порцию еды, чтобы скормить ее Ритону — он, как и остальные мужчины-слуги, питался здесь по остаточному принципу и поэтому частенько ходил голодным.
Вздохнув, Лина устало прикрыла глаза. Спать не хотелось совершенно. Если бы не официальный отбой, можно было бы погулять по коридорам, заглянуть в желанную, спрятанную где-то внутри замка библиотеку. Да мало ли… Но приходилось оставаться в своей комнате. Ходить по коридорам ночами дозволялось только дроу-мужчинам, если кто-то из женщин вызывал их в свою комнату.
Время текло неспешно, но при этом неумолимо. Ритон уже привык чуть ли не каждую ночь появляться у служанки, удовлетворять ее, как умел, и даже начал про себя называть ее исключительно по имени. Лина… Она, несомненно, была странной, не такой, как местные. Она не смотрела на него с презрением, не называла «ранси», позволяла разряжаться и кормила по вечерам. За одно это Ритон готов был целовать ей ноги. Он видел, что она старается как можно больше облегчить его жизнь в замке, и не понимал причины.
Приближался день рождения сиятельнейшей Анираны, празднование которого должно было пройти с надлежащим размахом. Ритон внутренне сжимался от мысли о возможных унижениях, которые он перенесет на глазах у Лины. Меньше всего он хотел видеть ее на этом празднике: еще не выветрились из памяти унижения предыдущие, когда оба мужа своими издевательствами довели его чуть ли не до смерти. Но тогда умереть было не страшно, наоборот, Ритон про себя молил Темную Богиню о смерти. Сейчас же пугал не столько уход за Грань, сколько стыд перед той, от кого он, Ритон, видел лишь добро.
Ритон смиренно принимал любое отношение к себе, помня о своем положении в обществе, никогда, даже на секунду, не задумывался о побеге или возможной жизни в других государствах. Поговаривали, что мужчин- дроу унижали везде, слишком хорошо были известны нравы этой страны, а потому и бежать смысла никто не видел. Но жить здесь и подчиняться местным законам, терпеть брезгливость и постоянно чувствовать стыд наполовину с возбуждением с каждым днем становилось все сложнее. Если бы не появившаяся в его жизни Лина, не ее необычное отношение к нему, Ритон и не подумал бы ничего менять. Но теперь… Теперь он все чаще ловил себя на мысли о побеге. Куда угодно, хоть в земли перед Гранью, в которых, по преданиям, не выживало дольше суток ни одно живое существо, но бежать. Пусть его поймают, подвергнут любой пытке, даже смерти, но он хотя бы будет знать, что пытался хоть что-то изменить.
День рождения сиятельнейшей Анираны собирались отмечать так, чтобы показать всем правителям других государств, что дроу ничуть не хуже остальных рас. Показушность и желание выделиться Лину смешили, но она благоразумно держала свое мнение при себе и тщательно убирала замок, стараясь поменьше попадаться на глаза Ирте. Та почему-то начала выделять новенькую служанку и все чаще оказывала ей благоволение. Лине подобное отношение было не нужно: это грозило завистью со стороны других слуг. Да и благоволение в понимании Ирты означало возможность лишний раз появиться в покоях Анираны. А там Лина с вероятностью практически сто процентов могла столкнуться с Ритоном, в очередной раз унижаемым всеми, кому не лень. Парня она жалела, прониклась к нему симпатией и не хотела в очередной раз становиться свидетельницей насилия над ним. Несколько раз Лина случайно ловила его взгляд в подобные моменты и там всегда видела отчаяние, безысходность и боль.
«Вот еще привязанности здесь мне не хватало для полного счастья, — ворчала про себя каждый раз Лина, отдраивая каменный пол, — завтра- послезавтра проснусь дома, на Земле, и что дальше? Все равно тосковать буду, пусть и недолго. Кому этот негатив нужен?»
Но разум твердил одно, а сердце отвечало другим. И Лина чувствовала, что ей каждый раз становится все трудней общаться с Ритоном холодно и отстраненно.
— Праздновать будем неделю, — сообщила Лине одна из служанок, высокая плотная Олха, мечтательно закатив глаза, — уж отдохнем, так отдохнем. Госпожа на праздники любого из мужей служанкам отдает. Я хочу первого попробовать. В прошлый раз он мне не достался, а говорят, в постели он ого-го.
Лина с трудом сдержала брезгливое отношение. Нет, не по отношению к мужу Анираны, а по отношению к Олхе, рассуждавшей о мужчинах, словно о щенках или помаде. Она, женщина, по праву рождения стоявшая выше по социальной лестнице, захотела попробовать. Чувства мужчины, пусть и первого мужа, аристократа, в расчет не принимались. Он обязан был удовлетворить похоть женщины. Иначе для чего еще он рожден? А не сможет сам — поможет вовремя уколотый старнор. И тогда, сразу после укола, мужчине будет все равно, кого и как ублажать.