Запретная застава
Шрифт:
В техникумовском фойе здоровались, обнимались, хлопали друг друга по плечам. Бдительно фиксировала ситуацию завуч Мария Мироновна. Ее взгляд из-под больших круглых очков выпрямлял спины самых отпетых хулиганов техникума. У обшитого старой фанерой гардероба беседовал с незнакомым пестро прикинутым пацаном Федор. Заметил Игоря, сразу съежился, отвернулся. Сеньковских ребят не видно. Может, лажа это все. Может, обойдется сегодня без разборок и братоубийств…
Сенёк появился на второй паре. Лекция уже началась. Юрий Михайлович
– Тарасов! – надо же, какие мы наблюдательные, Юрий Михайлович. – Ты чего крутишься? Сядь нормально.
Сенёк засмеялся громко, азартно:
– Это он ягодицы разминает! Готовится к спортивному мероприятию.
– А вы бы, Сеньков, помолчали. Сами вон опоздали.
– А я чего! Я старушку того…
– Топором? – хмуро пошутил преподаватель.
– Не, через дорогу…
– Широкие у вас дороги… за одну пару не перейти… Ладно. На чем я там остановился. Так. Возьмем уравнение с двумя неизвестными, содержащее, по крайней мере, один из членов с неизвестным в квадрате…
В конце половины пары Сенёк подошел к Игорю:
– Ну что, мусор, пойдем во двор, поболтаем?
– Как вчера, одиннадцать против одного?
– Да нет, ты знаешь, поменьше нас стало после вчерашнего. У некоторых, сам понимаешь, ножки болят. Некоторые пересрали. Пойдем? Просто поболтаем о том, о сем.
– Ну, пошли.
Задний двор был пуст. Ай да Сенек. Удивил. Решил по-честному. Один на один. Впрочем, удивление было недолгим. Из пролома в заборе вылезли пятеро самых отмороженных Сеньковских шестерок. Спортсмены, судя по бейсбольным битам в руках. Не хватало простреленных вчера и того рыжего, что их перевязывал.
Игорь кашлянул, сбивая хрипоту в горле, поинтересовался:
– Тренируетесь? Лаптисты, что ли?
– Ага! – хохотнул Сенёк. – Лаптисты-онанисты. А ты что, испугался?
– Да нет! – голос Игоря предательски срывался на хрип. – Только я молчать не буду. Я не Федя.
Ребята, окружившие Игоря, заулыбались.
– Молодец! – похвалил Сенёк. – Не молчи. Хотя кто будет пи…деть в мусарне, если ты вдруг гриппом заболеешь или под поезд попадешь, к примеру… Оно же совсем непонятно, под колесами тебя поломало или битами бейсбольными… Скорее, под колесами, биты ж они для другого, ими во что-то там америкосы играют.
Lupus est все-таки. Обидно. Сам себя обманул. Поверил в доброе, вечное. Небо хмурилось, вот-вот сорвутся первые дождинки. Пацаны стояли плотно, биты на взмахе. Уйти не получится.
– Давай, на колени становись. Не все ж нам мослы об асфальт тереть.
Игорь внимательно посмотрел в глаза однокурсника. Почему он так живет? Кто вынул из него человека?
– Чево зенки залупил? На колени, паскуда!
Сзади рубанули битами в подколенные сгибы, а когда колени Игоря ударились о шершавость асфальта, наступили на голени, чтоб не поднялся.
Сенёк продолжал улыбаться.
– Может, по-мирному разойдемся? Отсосешь и свободен?
Соратники благостно загоготали.
– Я же сказал, голубой!!!
Гена. В руках толстая книга. Откуда взялся? Сенёк оторопел лишь на секунду. Потом улыбнулся. Очень хорошее настроение у него было в этот день:
– Подружки собрались. Опять с пистолетом?
– Нет, с альбомом.
– Не понял.
–А чего тут понимать! – в голосе Гены звучало холодное презрение. – Возьмите на память!
Он швырнул альбом под ноги отморозкам. Книга ударилась об асфальт, рассыпала вокруг интересные кадры. Игорь увидел на подлетевшей фотографии какие-то голые тела и не сразу узнал страшного одноклассника Виктора Сенькова, ублажавшего сразу двух каких-то похабного вида мужиков.
Пацаны зароптали, подбирая и рассматривая детальные снимки. Сенёк уже не улыбался. Он затравленно смотрел то на своих, теперь очевидно бывших, соратников, то на поднявшегося на ноги Игоря, то на ненавистного Гену.
– Это мне один мусор подарил, – небрежно заметил Геннадий. – Тот, которому ты вылизывал всякие интересные места после удачного утреннего стула. Тебя ж за это досрочно освободили? Я и в техникуме одну фотку повесил. Большую такую, метра два на два.
Сенёк покраснел и в бешенстве бросился на Гену. Но на втором шаге вдруг споткнулся обо что-то невидимое, упал и завыл так, что зазвенели складские стекла. И непонятно было, чего больше в этом вое, боли или досады.
Из разорванной штанины бил фонтан крови.
– Артерия! – спокойно констатировал Гена.
Сеньковские, прикарманив несколько фотографий, чтобы было чем отмазаться перед остальными, с криками «У них снайперы!» рванули к дыре в заборе.
– Ну что? – поинтересовался Гена, небрежно переворачивая ногой голову Сенька. – Кто из вас мусорской?
– Падла! – бессильно простонал Сенёк. Он уже не мог подняться, слишком быстро терял кровь. Но руки еще рвались к горлу негодяя, отобравшего у него все.
Во двор влетела скорая, заскрипели противные тормоза. Тихо вкатил и замер благородный черный БМВ.
– Свои! – остановил Игоря Геннадий. И обращаясь к выскочившим из машины санитарам, показал на Сенька:
– К врачу! Это тело нужно мне вечером. Живое. Для цирка.
Сенькова забросили в скорую.
Вчерашний широкоплечий атлет заботливо распахнул заднюю дверь БМВ, приглашая Гену садиться.
– Ты первый, – предложил Гена Игорю, пропуская в салон. Сам сел следом. Атлет захлопнул дверь и плюхнулся впереди, рядом с шофером. Машина мягко тронулась с места.