Запретная зона
Шрифт:
Свет на секунду померк.
И вдруг…
В ватной тишине кто-то знакомый, родной, близкий сказал над самым ухом ровным, нежным голосом:
«Семь часов пятьдесят две минуты».
«Упал на часы в кармане, — понял Женька прежде, чем голос китаянки эхом отозвался в голове: — Точка лин-сюй, третий межреберный промежуток слева, на палец снаружи от края грудины. Паралич сердца…»
Это было последним, что могло спасти: не воспринимавший боли робот на точечные удары по конечностям не реагировал, к тому же при таких молниеносных
50
Три вездехода и автобус — части специального назначения ФСК «Каскад» — вышли в район предположительного базирования лаборатории «Код» через два часа после звонка Каменева. Операция «Захват» была намечена на девять часов утра. К этому времени к «Маяку» должна была прибыть группа «Воздух» на трех вертолетах. Было решено блокировать подъездные пути, окружить территорию и предложить охране сдать оружие. В случае вооруженного сопротивления предписывалось расценивать формирование как преступную группировку и разрешалось открывать по ней огонь на поражение.
С целью соблюдения секретности операции, ее участники должны были узнать задачу в пути следования. Планировали «Захват» Илларионов, командир «Каскада» полковник ФСК Винокуров и капитан Арнольдов.
Санкция на арест Рахимова была получена накануне. Всю ответственность за акцию Илларионов брал на себя. Опасаясь, что Каменев, выехавший в зону как частное лицо, сорвет операцию, он поднял вертолеты в воздух на двадцать четыре минуты раньше запланированного времени с тем, чтобы успеть оцепить зону до наступления рассвета.
Женька встал. Теперь его внимание сконцентрировалось на груди противника. Движение с шагом влево — корпус вправо… корпус влево — шаг вправо… Так вот почему его походка показалась странной с самого начала! — он двигался, подобно собаке, когда она стряхивает с себя воду: винтом, участками тела, в последовательности уровней с головы до пят! Женька сделал фляк назад, выигрывая секунду, открылся, вызывая удар в лицо, и когда мощный удар прошел по касательной, все же разорвав ему ухо, выбросил «ладонь-копье» в точку лин-сюй, стараясь достать до самого сердца.
Сердце робота сошло с орбиты.
Он опоздал с ответным ударом на полсекунды — этого вполне хватило, чтобы подпрыгнуть и ударить вытянутым носком в кадык, перекрыв трахею.
Перед тем, как закрыться, глаза робота на мгновение ожили, а лицо исказила гримаса боли.
Со звериным криком, мобилизовав последние силы, Женька поставил стопу правой ноги под углом в 45 градусов к линии атаки и, развернувшись, нанес пяткой последний, смертельный удар в ухо.
Противник рухнул во весь рост.
Не устоял на ногах и Женька — упал на колени, уткнулся лбом в стеклянную неживую поверхность и застыл.
Реакция наблюдателей его не интересовала. Каждый вздох и выдох сопровождался адской болью — не то были отбиты легкие, не то сломаны ребра, а скорее и то, и другое. Сказывалось сотрясение — тошнило, болела голова. Женька попробовал встать и обнаружил, что пальцы его не слушаются, а на месте, которого касался лоб, образовалось кровавое пятно. Он перевалился на бок и сел.
Уже никого не было, включая Рахимова. Лишь четверо небритых парней стояли на дорожке у корпуса управления, а с ними майор ВДВ.
Майор достал из кармана брюк Женькин «Макаров» и, передернув затвор, протянул Крильчуку:
— Добей его, лейтенант.
— Почему?.. — шевельнул побелевшими губами Крильчук. — Полковник обещал…
— Полковника здесь нет. Здесь есть майор. Для тебя этого достаточно.
Крильчук оторопело обвел взглядом троих кандидатов, подобно ему согласившихся принять условия «Концерна», по их глазам понял, что любой из них согласится выстрелить вместо него.
Рахимов, а с ним генерал и еще два полковника вышли из корпуса управления и направились к машинам у ворот. Охранники загружали какие-то ящики в фургон.
Крильчук взял пистолет и пошел к сидевшему с безразличным видом Столетнику. Увидев приближавшегося убийцу, тот встал во весь рост. Крильчук остановился в пяти метрах: с этого расстояния он не мог промахнуться. Глаза их встретились, и в этот момент за спиной Крильчука раздался щелчок затвора. Он испуганно обернулся. Майор держал свой пистолет стволом вниз и молча смотрел на него.
— Даю вам десять секунд, лейтенант. И не промахнитесь.
Тяжелые автоматические створы раздвинулись, черное чрево грузового лифта поглотило первую машину. Вторая разворачивалась, подобно океанскому кораблю, бесшумно и медленно.
«Почему я из-за него должен оставаться навсегда з этой мертвой зоне? Я, отец семейства, в расцвете сил, на пороге карьеры, на пороге жизни?.. Все равно… Все равно… Я уже принял условия их игры. Я уже подписал. Согласился. Обратной дороги нет… нет… нет… — Крильчук спиной ощутил направленный на него пистолет майора. — Если не я, то его пристрелит этот десантник, а заодно и меня. Зачем умирать двоим?»
Он поднял пистолет, прицелился Столетнику в грудь и спустил курок…
До последнего момента в нем жила надежда: а вдруг это проверка? Что, если всего лишь проверка, и в пистолете не окажется патронов?
Выстрел оборвал эту надежду. Столетник взмахнул руками, прижал их к груди, покачнулся и во весь рост рухнул на окровавленную твердь.
Бледный, как смерть, Крильчук посмотрел на майора. Тот отошел на несколько метров в сторону ворот, остановился и повернулся к четырем кандидатам в «Концерн».
— Извините, ребята, — сказал он с улыбкой, — по не зависящим от вас причинам прием временно прекращен.
По взмаху его руки с вышки ударила длинная очередь крупнокалиберного пулемета.