Запретная
Шрифт:
– А как вы скрываете свой настоящий возраст? – спросила она. – Или не скрываете?
– Всерьёз не скрываем. Но иногда приходится. Чтоб не шокировать некоторых новых знакомых.
– Молоденьких девчонок.
– Да. Или парнишек.
– А старые знакомые?
– Старые завидуют нам. Всю жизнь. Сначала нашему здоровью, потом тому, что мы не стареем. Нашему долгожительству уже новые знакомые завидуют. Старые не доживают до этой зависти.
– А государство? У вас же есть документы? Права, мед страховка?
– Да, с этим иногда бывают проблемы. Чарльзу каждые пять лет приходится доказывать, что он в добром здравии… Помнишь старика в ковбойской шляпе на дне рождении у Конора?
– Да, помню.
– Ему сто четырнадцать лет.
– Ого. Он бойкий для своих лет.
– Вот ему и приходится доказывать эту бойкость, - закивал с улыбкой Ричард.
– Чтоб ему не запретили водить машину. Меня и ещё некоторых старших волков на обследования зовут каждый год. По возрасту. Объясняем потом озадаченным врачам, что у нас просто хорошие гены. А так всё нормально. Государство наоборот радо, что мы бодрые и работоспособные и не нуждаемся в пособиях. Тебя тоже это ждёт…
Он осёкся, перестал улыбаться и нахмурился.
– Неужели у вас всё так серьёзно? – спросил он.
– С этим вампиром?
– Да. Я люблю его.
– А он? Ты уверена в нём?
– Абсолютно.
– О, Джейн, - помотал головой вожак. – Ты не представляешь, какой удар по репутации нашей стаи, всех стай Орегона ты наносишь.
– Я не выбирала родиться потомком волков.
– Но ты родилась! И кровосос знал, кто ты.
– Не называйте его так. Я ничего не обещала и ни в чём не клялась.
– За тебя поклялись наши предки.
– Легко клясться, когда тебя это не касается. Посмотрела бы я, как бы они поклялись, если бы сами полюбили вампиров. Да и причём тут ваша репутация? Пусть обвиняют и проклинают меня. Я же тут без вины виноватая.
– Если он тебя обратит, позор падёт на всех волков нашего штата. Особенно на волков нашей стаи.
– С этим можно жить. А я без него уже не смогу.
– Не все смогут жить с этим. Смерти тех, кто не смогут, будут на твоей совести.
– Ну, это уже чересчур.
Джейн чувствовала, что не будет виновата в суицидах волков, чувствовала, что вина будет лежать на них самих и тех, кто их воспитывал, но не могла быстро оформить эти чувства в мысли и тем более выразить их. Бесформенное облако, зажужжавшее от справедливого возмущения в её груди и заставившее её почувствовать то, что она почувствовала, не сформировалось в наиболее правильный (по скромному мнению автора) ответ на беспочвенное обвинение Ричарда: «Они сами не развивались, не поднимались над старыми обычаями и порядками, и вы, их старшие, поощряли это, а я буду виновата в их самоубийствах?» Вместо этого оно сформировалось в тот наиболее правильный ответ, до которого могло дойти её юное, не умудрённое жизнью сознание в режиме разговора.
– Не надо вешать на меня то, в чём точно не будет моей вины. Я никому не желаю зла, - выдала она этот ответ.
– Но принесёшь его.
– Почему всё так настроено против моего счастья? Почему бы вам не оставить вражду и не выпить с вампирами на брудершафт?
– Что? – скривил лицо Ричард, будто ему стало больно от этих слов. – Может ещё кровь родовых волчиц им по праздникам отправлять?
– Это уже по желанию самих родовых волчиц.
Вожак усмехнулся.
– Твоя толерантность зиждется на твоём незнании, - сказал он. – Твоё посвящение было поспешным и скомканным, мы не успели дать тебе достаточно информации. Ты не знаешь, что из себя представляют вампиры.
Он стал рассказывать про бесчинства приспешников Смерти. В древности и нынешнее время, в городах и сёлах, в Америке и остальном мире, с женщинами и детьми.
– И всегда, всегда волки сдерживали их. Мы стояли между ними и людьми. Наши предки карали их за тёмные дела и смело бросались на их высших собратьев, прекрасно понимая, что этот бой будет последним для них, - закончил он свой рассказ, который его собеседница несколько раз пыталась остановить или хотя бы сократить возражениями: «Дональд не из таких», «Не все же они такие» и «Дональд не может отвечать за…» (эту фразу она не закончила, потому что ей трудно было говорить в параллель с поставленным командирским баритоном и потому что она решила, что её окончание и так понятно).
– Дональд не из таких, - повторила Джейн своё первое возражение. – Он хороший. Он никогда не обидит невинных.
– «Никогда», - усмехнулся Ричард. – Это слово лучше не использовать даже по отношению к людям – с их короткой жизнью. А к вампирам оно вообще не применимо. Они же вечные. Они могут быть сто лет хорошими, сто лет плохими, потом сто лет опять хорошими. Ты не знаешь, каким будет Дональд через пятьдесят или двести лет.
– Я уверена, что он никогда не обидит невинных, - снова использовала «спорное по отношению к людям и неприменимое по отношению к вампирам слово» девушка.
– «Уверена», - опять повторил за ней вожак. – Хорошо, если тебе пофиг на их злодейства, подумай о запрете, о Магна Бане. Конор же рассказал тебе про него?
– Да.
– И что? Не боишься? Думаешь, сможете скрыться?
– Думаем, что у нас всё получится.
– Сними розовые очки, Джейн. Ваши отношения ведут в никуда. Либо он тебя бросит, в конец обесчестив, либо обратит, и вы оба погибнете.
– Уверена, что всё будет по-другому.
– Третьего варианта нет!
– Посмотрим.
– Вот упрямая.
Он стал объяснять, почему не было и не могло быть третьего варианта и как будет плохо её брату при «любом развитии событий». Джейн так и подмывало рассказать ему про план с амулетом.
– Хватит, Ричард, - устало сказала она, когда он стал повторяться не только в словах, но и в сложных словосочетаниях. – Я твёрдо решила, что буду с Дональдом и уверена, что у нас всё будет хорошо. А не будет, так не будет. Сгинем вместе. Я не могу и не хочу рвать с ним.
– Но, Джейн…