Запретное искушение
Шрифт:
— У тебя тоже полно крови, — рычит Левин. — Вот как ты вляпался в эту историю.
— На моих руках, конечно, кровь. И я не планирую добавлять к этому ничего больше. Я хочу потратить время, которое у меня есть, пытаясь, черт возьми, отмыть это начисто. — Я слышу, как гнев просачивается в мой собственный голос, гнев, которому я обычно не даю волю.
— Имея в своем распоряжении имя Агости и связи, ты мог бы лучше защитить Сашу с помощью этого влияния, — мягко говорит Виктор. — Ты обрекаешь себя на смерть, Макс. Полагаться только на свои собственные возможности, чтобы защитить то, что ты любишь больше всего… и к чему это привело тебя в прошлом?
— Осторожно. — Я чувствую, как моя другая рука сжимается в кулак, мышцы напрягаются от нарастающего гнева. — Ты близок к тому, чтобы перейти черту.
— Священники отрекаются от насилия. — Голос Левина столь же ровный. — Ты уже нарушил этот обет, Макс. Ты нарушил свой обет целомудрия. Теперь ты цепляешься за обет бедности, для чего? Чтобы доказать свою точку зрения?
— Потому что я не хочу будущего, которое сулит мне моя фамилия! — Сердито огрызаюсь я. — Они потребовали, чтобы я принял сан священника, что я и сделал. Я надел ошейник для своей семьи, и я снял его для них. Теперь они хотят доставать меня даже из могилы? Нет. Они выбрали за меня мой путь, и все, что я могу сделать, это следовать ему до конца.
— Это не все, что ты можешь сделать. И ты был бы лучшим человеком, если бы создал свою собственную жизнь. — В голосе Левина слышится глухое, тяжелое разочарование, которое больно слышать даже сквозь мой гнев. — Виктор, я заканчиваю. Ты можешь ввести меня в курс дела позже.
Раздается щелчок, и мне неприятно, что я могу почувствовать, что это значит, что внезапный уход Левина имеет такой большой вес.
— Ты мог бы быть мужчиной, достойным ее, — тихо говорит Виктор. — Мужчиной, который действительно смог бы защитить ее, дать ей жизнь, которой она заслуживает.
— Это не имеет ничего общего с деньгами или престижем. — Мой голос напряжен и резок. — Я не буду продолжать нарушать свои клятвы, несмотря на искушение. И Саша заслуживает лучшего, чем та жизнь, к которой ты ее принудил.
— Будь что будет. — Виктор на мгновение замолкает, и я думаю, что, возможно, я зашел слишком далеко, высказался слишком опрометчиво. — Мы продолжим искать этого человека и его соратников здесь, — продолжает Виктор. — И я буду держать тебя в курсе. Сделай то же самое для меня, пожалуйста. Любые изменения, любая информация, вообще что угодно, звони мне. Мы положим этому конец.
На мгновение воцаряется тишина, и я осознаю, какое доверие он мне оказывает, какой это подарок. Я достаточно наговорил на этот звонок из-за разочарования и злости на то, как он и другие подталкивают меня к тому, чтобы заставить его полностью разорвать со мной отношения, и я знаю это. Но он этого не делает, и я благодарен ему за это.
— Я сообщу тебе, если произойдет что-нибудь интересное, — наконец заверяю я его. — Сейчас я просто сосредоточусь на том, чтобы обеспечить безопасность Саши здесь.
— Я не сомневаюсь в этом.
Закончив разговор, я еще долго остаюсь в кабинете, оглядываясь по сторонам. Я пытаюсь представить себя здесь дольше, чем просто на то время, которое потребуется, чтобы устранить опасность, обустроить здесь свой дом. Я пытаюсь представить будущее, в котором это было бы моим, не только в теории, но и в реальности.
Я представляю, как избавляюсь от затянувшихся отголосков моего отца в этой комнате и делаю ее своей. Я представляю, как беру этот дом и превращаю его в место, где я бы хотел жить, как Катерина сделала с домом Виктора, и это невероятно сложно. Я выхожу из кабинета, иду по длинному коридору в огромную комнату, используемую для гала-ужинов и вечеринок, и вижу портреты моей семьи, висящие на стенах и смотрящие на меня сверху вниз.
Когда я здесь жил, это место не было похоже на дом. Несмотря на то, что священство не было моим выбором, я был рад, что это дало мне повод уйти, который не подразумевал принятия решения разглашать то, чего хотела моя семья. Для меня это было лучше, чем жизнь, которая ожидала бы меня здесь, женитьба по долгу и выполнение роли запасного, у меня были бы дети на случай, если бы очередь перешла ко мне, и я занял бы более низкую должность в семейном бизнесе. Я бы просто сошел с ума от скуки.
Священство, по большому счету, изо дня в день не становилось намного более стимулирующим, но я чувствовал, что помогаю. Я чувствовал, что изменил жизнь каждого человека, к которому прикоснулся. Я сделал что-то реальное, осязаемое, что не набило карманы моей семьи или какой-то другой семьи большим количеством денег, чем они могли потратить за четыре поколения, что не дало Семьям больше власти, чем у них уже было. Я чувствовал, что у меня есть цель. Необходимость еще раз послужить своей семье – отомстить за моего брата, лишила меня этого. И это то, чего Левин и Виктор, похоже, не могут понять, что клятвы, которые я давал, нарушал и давал снова, это все, что у меня осталось от жизни, которая заставляла меня чувствовать, что у меня есть причина для существования в ней, помимо эгоистичного удовлетворения других. Я не был создан для мира, в котором живут доны, паханы и короли этих семей. Я никогда не смогу полностью избежать этого.
Но Саша может… и я хочу этого для нее.
Я сделаю все, что в моих силах, чтобы убедиться, что у нее это есть.
5
САША
Проходит неделя, прежде чем я чувствую себя достаточно хорошо, чтобы встать с постели, но мне кажется, что прошло гораздо больше времени. Несмотря на то, что худшая из опасностей осталась в прошлом, Макс увеличивает дистанцию между нами, и как бы мне ни хотелось притвориться, что я не знаю причины этого, конечно, я знаю. Он регулярно приносит мне еду, следит за тем, чтобы у меня была вода, и чтобы я принимала лекарства, и оставляет мне стопки книг для чтения, ни на одной, из которых, я не могу сосредоточиться.
Дни, в течение которых я выздоравливаю, тянутся бесконечно. Это делает меня колючей и раздражительной, и я стараюсь не вымещать это на Максе, хотя часто расстраиваюсь из-за того, что он не хочет остаться и поговорить со мной. Я знаю, что он избегает интимности, которую создали бы между нами долгие послеполуденные разговоры в постели, чего-то, что могло бы перерасти в иную близость. Тем не менее, я также знаю, что ему здесь делать так же мало, как и мне. Мы оба заперты в странном чистилище, плывем по течению, пока не сможем вернуться домой.
Я надеялась, что это будет то место, где наши отношения будут процветать. Я надеялась, что уединение укрепит нерушимую близость между нами, превратив нашу дружбу с одной ночи во многое, гораздо большее.
Вместо этого произошло обратное.
В тот день, когда я наконец чувствую себя достаточно хорошо, чтобы встать с постели, на следующее утро после визита доктора Гереры, во время которого он заверил меня, что у меня снова появились все признаки хорошего здоровья, я чувствую себя так, словно меня освободили. Я просыпаюсь от солнечного света, светящего в окно, и пения птиц снаружи. Я потягиваюсь, как Золушка, просыпающаяся в старом мультфильме, чувствуя, что утро начинается заново. Боли от моей болезни в основном утихли, оставив лишь отголосок там, где они пульсировали во мне раньше, и Макс пообещал мне экскурсию по поместью, как только я почувствую себя лучше. Я смогу провести с ним время, а это значит, что день будет идеальным.