Запретное искушение
Шрифт:
— Я бы предпочел, чтобы ты держалась от него подальше, Саша, — тихо говорит он. — Арту нельзя доверять. Ты должна быть осторожна в своих взаимодействиях с ним, и свести их к минимуму, если сможешь.
— Почему ты так себя ведешь? — Слова вырываются прежде, чем я успеваю их остановить, мои руки сцеплены на коленях.
— Например, как? — Голос Макса ровный. — У нас с братом много общего, Саша, и все хорошее было очень давно. Это не то, о чем тебе нужно беспокоиться…
— И тебе не нужно беспокоиться обо мне! — Я разочарованно качаю головой. — Ты готов набрасываться на Артуро каждый раз, когда он заговаривает со мной, как будто ты ревнуешь или что-то в этом роде, и это не имеет никакого смысла…
— Я не ревную. — Макс выгибает бровь. — У меня нет причин ревновать, Саша. Мы…
— Друзья. Да, ты совершенно ясно дал это понять.
— Саша…
— Если ты беспокоишься о том, что я загипнотизирована парой зеленых глаз и очаровательной улыбкой, то я бы сказала, что думала, ты знаешь меня лучше. — Я слышу резкость в своих словах, которые бросаются в Макса, как ножи, но сдержаться трудно. — Ты знаешь, чего я хочу, Макс, и мы оба знаем, что я не могу этого получить. Это не значит, что я собираюсь влюбиться в следующего красивого мужчину, который пройдет мимо, и ... — Я замолкаю, внезапно осознав, что вот-вот расплачусь, и последнее, что я хочу делать, это разрыдаться.
— Значит, ты действительно считаешь его красивым.
— Черт возьми, Макс! — Я свирепо смотрю на него, надеясь, что он думает, что блеск в моих глазах вызван гневом, а не грозящими слезами. — Я думаю, ты самый великолепный мужчина, которого я когда-либо видела, и он твой брат, так что, конечно, он хорош собой. Это ничего не значит, и именно это я имею в виду, когда говорю, что ты ведешь себя ревниво. Почему это должно иметь значение?
Макс вздыхает.
— Это был долгий день, — говорит он наконец. — И меня ждет больше разговоров с Артом наедине.
Это явный отказ, и это ранит больше, чем что-либо другое до сих пор.
— Хорошо, — огрызаюсь я, бросая салфетку на стол. — Тогда я оставляю тебя с этим.
Макс ничего не говорит, когда я выхожу, и это тоже причиняет боль. Я на полпути к лестнице, когда вижу спускающегося Арта, его зеленые глаза сразу же останавливаются на мне с озорным блеском в них, отчего я снова чувствую себя неуютно.
— Макс ждет, чтобы поговорить с тобой, — холодно говорю я ему, проходя мимо на лестнице.
— Я ожидал этого. — Арт останавливается прямо подо мной на лестнице. — И где ты собираешься провести остаток вечера, Саша?
Что-то в том, как он произносит мое имя, похоже на прикосновение руки к бархату, гладкой и кошачьей. Я не осмеливаюсь сказать, что иду в свою комнату, могу только представить, как бы он отреагировал на это.
— Я не думаю, что это тебя касается, — говорю я ему вместо этого, заставляя себя не оглядываться. Тем не менее, я не могу не задаться вопросом, какое выражение у него на лице, когда я поднимаюсь по лестнице, оставляя Артуро Агости позади себя.
Если бы я только могла сделать то же самое с чувствами к его брату.
15
МАКС
Я жду в кабинете, налив бокалы портвейна, когда входит Арт. Он не потрудился постучать, что меня не удивляет, и усмешка кривит его губы, когда он видит, как я опускаюсь в одно из кресел у камина.
— Кабинет отца тебе подходит, — говорит он, оглядывая комнату. — Однако ты не внес никаких изменений.
— Я здесь недавно. И, честно говоря, не вижу в этом никакой необходимости.
Арт бросает на меня взгляд.
— Ты не остаешься? — Он подходит к стулу, на который я снова указываю, и берет стакан портвейна, сморщив при этом нос. — Ты действительно пьешь эту гадость?
Я пожимаю плечами.
— Мне это нравится.
— Конечно. — Он делает глоток, с отвращением поджимает губы и ставит стакан. — Ты не ответила на мой вопрос.
Я смотрю на своего брата, делая глоток собственного вина, размышляя, говорить ему правду или нет. Я ни на минуту не верю, что Арт решил приехать сюда из-за жгучего желания провести время со своим оставшимся братом. Здесь происходит что-то еще, и это просто вопрос того, что я думаю об этом, является ли это просто очередным коварным проказничеством с его стороны или чем-то более зловещим. Правда, какой бы жестокой она ни была, заключается в том, что я не думаю, что у моего младшего брата хватит духу совершить что-то по-настоящему злонамеренное. Его побег из нашей семьи был вызван жаждой приключений и славы, которые принадлежат ему одному, и, как он сам сказал бы, настоящей страстью к позированию перед камерой, что находится за пределами моего понимания.
— Существует некоторая опасность, от которой я стараюсь держаться подальше, пока она не пройдет, — осторожно говорю я. — Она также нацелена на Сашу, вот почему она здесь.
Арт приподнимает бровь.
— Тогда не разумнее было бы разделить вас двоих?
Конечно, это помогло бы. Но я не могу сказать ему или, скорее, я отказываюсь говорить ему, почему Саша здесь. Я не собираюсь смотреть в глаза своему младшему брату и признавать, что был достаточно глуп, чтобы согласиться взять ее с собой, потому что чувствовал себя виноватым, потому что оступился и провел ночь в ее постели, или что с тех пор это повторилось. Не только потому, что я не хочу показывать слабость, но и потому, что предупреждающий сигнал в моей голове говорит мне, что я не должен показывать ему, что она моя слабость.
— Она через многое прошла. — Я делаю паузу, делая еще один глоток густого, насыщенного вина. — Она доверяет мне, и поэтому я присматриваю за ней. Это сложная ситуация, и я не чувствую себя обязанным объяснять ее прямо сейчас.
Арт пожимает плечами.
— Я не против. Значит, у тебя есть кто-то другой, кто решает за тебя твои проблемы? Ищет этого опасного человека, пока ты остаешься здесь? На самом деле, это соответствует тому образу тебя, который сложился у меня в голове. Приятно знать, что некоторые вещи не меняются.
По крайней мере, теперь он говорит более внятно. Я откидываюсь на спинку стула, оценивая меняющееся выражение лица моего брата в теплом, приглушенном свете комнаты.
— Это было пожелание этого человека, того, кто в настоящее время управляет ситуацией, чтобы я удалился как можно дальше ради безопасности других людей, о которых мы заботимся. И хотя мне бы очень хотелось самому разобраться с этой проблемой, — многозначительно добавляю я, — Этот человек очень много сделал для меня. Я хотел следовать его пожеланиям, насколько это возможно.